– Рафаэль! – возвысил голос Себастьян.
Рафаэль так крепко сжал рукоять кинжала, что косточки пальцев стали совсем белыми.
– У меня нет души, – сказал он, обращаясь к Магнусу, – но ты привел меня к матери, когда я думал, что все кончено… мать была для меня священна.
– Рафаэль Сантьяго! – снова напомнил о себе Себастьян.
– Тогда я был ребенком, но теперь – нет. За эти годы я научился отдавать себе отчет в том, что делаю.
Кинжал упал на пол. Рафаэль обернулся и в упор взглянул на Себастьяна:
– Я не могу, – сказал он. – И я не хочу. К тому же я его должник.
Себастьян замер.
– Ты разочаровывал меня, Рафаэль. – Он вложил меч в ножны, поднял кинжал и взвесил его в руке; по лезвию пробежала холодная искра. – Что ж, это твой выбор. – С этими словами он молниеносно вонзил клинок в тело Рафаэля, туда, где уже давно не билось его сердце.
В морге было холодно. Майя не дрожала, но ей казалось, что ее кожу колют иголками, ощущение было не из приятных.
Катарина стояла у ряда стальных ящиков с трупами, тянувшегося вдоль стены. В неярком желтоватом свете она была совсем синей, да еще этот зеленый брючный костюм медсестры. Она что-то бормотала себе под нос на неизвестном языке, и Майя вдруг поймала себя на постыдной мысли – ей хочется сбежать.
– Где он? – спросил Бэт. В одной руке он держал устрашающего вида охотничий нож, а в другой – большую клетку. Он с лязгом поставил клетку на кафельный пол и окинул взглядом помещение.
Два пустых стола в центре. И вдруг один из них начал потихоньку двигаться.
– Там, – сказала Катарина. – Под столом. – Она шевельнула пальцами, и клетка начала искриться.
Лили нагнулась, заглянула под стол и с криком отшатнулась.
– Это демон, – объяснила Катарина, и стол перестал двигаться. – Из тех, что питаются мертвечиной.
Пересилив себя, Майя сделала шаг вперед. Но Бэт опередил ее и ударил по столу ногой. Стол с грохотом отъехал в сторону, и их глазам предстало чудовище.