– Знаю, – кивнул он. – Аматис передала мне шкатулку, там было письмо моего отца ко мне. Моего настоящего отца… Он написал это письмо еще до моего рождения. Когда я начал читать, я просто кипел от ненависти, хотя он писал, что любит меня. Но прошло время, и я обнаружил, что некоторые предложения застряли у меня в голове. Я хочу, чтобы ты стал лучше меня. Не позволяй никому диктовать тебе, кем ты должен быть… – Джейс поднял голову, как будто мог прочитать ответ на мучившие его вопросы в завитушках карниза. – Изменить имя не значит изменить карму. Я хотел отказаться от родовой фамилии, потому что считал, что ненавижу отца, но если разобраться… Мой отец был слаб и принимал неверные решения, и он страдал от этого. У меня нет причин ненавидеть его. А до него были целые поколения Эрондейлов – они совершили немало благих дел, и дать угаснуть роду в отместку отцу было бы роковым решением.

– Впервые слышу, что ты говоришь об отце… о родном отце, – заметила Клэри. – Как правило, отцом ты называл Валентина.

Он накрыл руками ее руки на своей груди. Пальцы были холодные.

– Когда-нибудь мы будем здесь жить, – промолвил он. – Вместе.

Зная, что он ее не видит, Клэри улыбнулась.

– Думаешь заманить меня красивым домом? – спросила она. – Не спеши, Джейс. Джейс Эрондейл, – добавила она и крепче обняла его.

Свесив ноги, Алек сидел на краю крыши, ему нравилось здесь сидеть. Если Мариза или Роберт увидят его, то сразу окликнут, но было сомнительно, что они скоро вернутся. Джия пригласила их к себе, и не просто так, а по делу. Через неделю должны утвердить новый договор с Дивным народцем, а окончательного текста еще не было. Все шло к тому, что старшие Лайтвуды задержатся в Идрисе, тогда как их дети вернутся в Нью-Йорк. Алек подумал, что в отсутствие родителей фактически будет руководить Институтом, и эта идея пришлась ему по вкусу. Хоть отвлекусь немного, подумал он.

Потери и лишения были неотделимой частью жизни любого Сумеречного охотника, но Алеку от этого было не легче. Он никак не мог забыть выражение лица Хелен, когда Конклав приговорил ее к ссылке на остров Врангеля.

– Не кори себя, ты не смог бы ничего сделать, – послышался за спиной знакомый голос.

Алек даже глаза зажмурил от неожиданности.

– Как ты сюда забрался? – спросил он.

Магнус усаживался рядом, как будто был мальчишкой. С тех пор как они вернулись из Эдома, Алек видел колдуна дважды, да и то мельком. Первый раз, когда Безмолвные братья выпускали их из карантина, а второй – сегодня, когда собрался Конклав, но им не удалось даже словом переброситься. Алек окинул друга взглядом. К Магнусу вернулся здоровый цвет лица, синяки под глазами исчезли, он выглядел, как всегда, ухоженным.