Вообще-то, после такого прощания впору было рассчитываться, что извиняться придётся мне. Однако император, послав за мной уже на следующее утро, был ласков и даже весел. Вот она — живительная сила ссоры, а ведь мне всегда казались сомнительными рассуждения о том, что надо уметь ссориться, и я всегда предпочитала худой мир. Но вот, пожалуйста. И теперь мы с внушительным эскортом ехали по дороге мимо окружающих столицу холмов куда-то на юго-восток.

— И-и-и! — раздался впереди крик возницы. Я уже знала, что таким возгласом они останавливают лошадей. Карета, подпрыгнув в последний раз, встала, и снаружи почтительно позвали:

— Мы приехали, госпожа Драгоценная супруга!

Я подобрала подол и выбралась наружу по приставленным к карете деревянным ступенькам. Экипажи, мой и императорский, с тигром и драконом, остановились перед воротами во внушительной стене. Ворота сверкали свежей краской и позолотой.

— Ну, как тебе? — его величество, всё такой же довольный, выбрался из своей кареты и подошёл ко мне, хозяйски оглядывая сооружение.

— Что это, ваше величество?

— Этот дворец только-только закончили строить по моему приказу. Я решил назвать его дворцом Успокоения Души. Боги и мои предки одобрили такое название.

— Что ж, по крайней мере, ворота у него красивы, — глубокомысленно заметила я, и император рассмеялся как хорошей шутке.

— Пойдём внутрь, — сказал он. — Сначала я хотел просто сделать его одним из путевых дворцов на пути к озеру Девяти Драконов, но потом решил расширить и превратить в загородную резиденцию. Здесь хороший воздух, и течёт ручей Пили. Говорят, вода в нём целебная.

Сразу за воротами нас ждали носилки — не бить же ноги императору и его супруге. Во Внутреннем дворце я носилками постоянно пренебрегала, предпочитая передвигаться пешком — вот уж не знаю, благодарили за это судьбу мои носильщики, или наоборот. Но теперь я послушно забралась в паланкин и села рядом с его величеством, который тут же взял меня за руку.