У гиперстеничного Летея были темно-русые волосы и светлые глаза — европеоид от макушки до пяток. Тогда как у меня явно выделялись азиатские черты.

— Ладно… Подари мне монетку, — выдала я.

— Что?

— На первом этаже в соседнем корпусе есть обменная касса. Мне нужна самая простая монета номиналом в 1 копейку.

— У тебя рак мозга? — тупо спросил он.

Вот сейчас обидно было.

Я молча вылетела из своего кресла и ломанулась к двери, как вчера.

— Стой! Стой, пожалуйста. Шура, стой же! — он схватил дверную ручку раньше меня, преграждая путь. — Зачем тебе монета?

— В море кинуть. Чтобы вернуться через год, — я отвернулась. — Примета такая.

Он как-то неестественно скривился, будто пытался подавить чих. И резко меня обнял, стараясь не давить на больную руку.

— Прости, — теперь звучало куда искренне. Даже носом шмыгнул как-то растерянно. — Прости. Я не хотел…

С тех самых пор, как я узнала о Хрониках, о Призыве и Якоре, я ни разу не плакала. Мне все казалось, что прекрасно с этим справлюсь, еще полно времени. Но эта травма и откладывание тренировок меня как-то подкосили. Почему-то только сейчас я поняла, что ничего на самом деле не контролирую. Совершенно.

— Не хочу терять братика. Я так люблю его. И родителей, и друзей, бабушку с дедушкой. Знаешь, что самое обидное? У меня никогда не было друзей. Мы познакомились уже после того, как я узнала… ну… А я просто никому ничего не рассказываю. Делаю вид, что все в порядке. Когда совсем-совсем не в порядке! И так каждый день и каждый сраный час! Вру всем и улыбаюсь, — я рыдала на груди у незнакомого и постороннего человека.

Летей помог мне умыться, как вчера. Лицо успело покрыться пятнами, а глаза покраснеть. В таком виде к братику точно нельзя было идти.

— Прости. Впервые так расплакалась с тех пор как… — я потупилась.

На что он еще раз меня обнял.

— Пошли съедим по мороженому? — предложил парень. — Триста лет не ел мороженого, хотя обожаю его. Все строил из себя крутого мужчину.

Он как-то невесело хохотнул и поджал губы.

— Ты хороший человек, — зачем-то сказала я. Может, интуиция подсказала. — Но очень-очень упертый!

Летей рассмеялся уже по-настоящему.