— На лбу не написано, а сапоги на тебе алые, одежды твои богатые, золотом шиты…

— Так в Будве любой конокрад злата на себя понавесит — пока не выловят да не высекут. Царь наш Милутин сказал давным-давно, что муж должен надевать на себя столько золота, сколько снести сможет, — вот и надевают люди неразумные.

— Меч при тебе острый, князь, каменьями самоцветными украшенный…

— Так, может, сотник я? Аль юнак при витязе знатном?

— О нет, князь. Мой глаз не обманешь. У тебя прямая спина и гордый взор. Волосы у тебя слишком светлы, глаза — слишком ясны. Ты князь, пришедший с севера. Про таких говорят в народе, что у них кровь другого цвета, нежели у простых людей. Теперь вижу я — не врет народ, правду говорит. Я пью за твое здравие, светлый князь.

— И за твое, Баязид.

Подняли они чаши серебряные да опорожнили их. Вновь подняли и вновь опорожнили. Чем не побратимы? А луна меж тем поднялась на небо. Закончилась шливовица в кувшине, тащит корчмарь другой. Загрустил с чего-то князь Милош. Спрашивает его чужестранец:

— Чего закручинился, светлый князь? Вижу я — грусть-тоска тебя снедает?

— Никому бы не сказан, а тебе скажу — нравишься ты мне. Был у меня брат. Был — да сплыл. Почитай что и нет его боле. Предать меня он замыслил — а от мысли до дела один шаг неверный. Скорблю я по дружбе порушенной.

— Эх, светлый князь, — Баязид ответствует, — мне ли не понять тебя! Ведь и мой старший брат замышляет убить меня — только и жду я коварного удара его. По обычаям нашим младший брат — и не брат вовсе, а так, отродье шайтаново. Никто, никто не ранит нас так сильно, как братья наши.

— Дело говоришь, Баязид. Только скажи-ка, за что хотели тебя повесить на площади? Ты и вправду лазутчик?

— Похож я на лазутчика, светлый князь?

— Нисколько. Лазутчика не увидишь и не услышишь — а тебя видно сразу. Тогда колдун?

— Лекарь я. Вот зелья мои, яды.

— На что тебе эти бесовские снадобья?

— Эх, князь! Яд — это оружие, как и меч твой. Он может не только брать, но и возвращать жизнь. Разве не обнажал ты меч за дело правое?

— Думал я, что лекари только сперва лечат, а потом — убивают.

— Не таков я, князь. Я сперва убиваю, а потом — лечу.

Засмеялся князь:

— Хоть и змей ты, а по нраву мне!