— И нечего так орать, — проворчал дед Михей. — Якорь-то нужен был…

Эреш, не долго думая, перегрузил руку в целлофановый пакет из сетевого магазина, а потом выбрал еще два свертка. Оставил все это добро на столе, и опять полез в подпол. Прятать ящик.

Дед Михей заколебался в воздухе, как некачественная голограмма.

— Эх, тяжко. А уходить пока нельзя….

— Я правильно понимаю, деда, ты себе из руки сделал… якорь? — уточнила Лида, которая все это время скромно сидела на диване и не лезла в разговоры.

— Дождаться надо было, — буркнул дед, но было видно, что ему приятно. И обращение, и любопытство ведьмочки… — не брезгуешь?

Лида покачала головой.

— Кто хоть раз за лежачим больным ухаживал — навек брезгливости лишится.

Дед кивнул головой, и заколебался еще больше.

— В род тебя примем, сейчас обряды проведем, а потом все вернешь на место. Мне пока уходить нельзя. Вот, как готова будешь, тогда меня и выгонишь навсегда.

— Дед!

Старый ведьмак фыркнул.

— Ты не думай, мне это будет не в тягость. В радость только…

— Смерть? — Аня не могла этого принять. Для нее смерть была страшной. Вот, она была. А потом — как? Точных данных-то нет, а верить…

Для веры данных маловато.

Ведун пожал плечами, колеблясь как улетевшее с веревки белье.

— Это страшно, когда неизвестность. А я знаю, что там будет. Знаю, кто меня встретит. Знаю, куда пойду… и чего тут страшного? Эх, люди… неизвестности вы боитесь, а ведь знали правду, знали… Сами все позабыли, сами сказок себе придумали, да поверить не получилось.

Аня спорить не стала.

— Нам не пора?

— Пора. Пока доедем, пока там… — Эреш отряхивал джинсы, недовольно поглядывая на призрака. — Нам еще много дел предстоит. Ты с нами?