Адреналин накатил, словно волна, и мир сузился до расстояния вытянутого меча. Я что-то орал, бил, резал, колол и как мог, старался действовать щитом, вспоминая все те уроки, которые давали мне Орм и Джейме. Вернее, так было в самом начале, а затем горячка боя стерла осознанное мышление…

На мне были хорошие, можно сказать первоклассные доспехи – кольчуга, панцирь, наплечники, наручи, набедренники и наколенники. На этот бой на голову я надел «ерихонку»[7] с козырьком, скользящим наносником и нащечниками – как я не тренировался, так и не научился хорошо себя чувствовать и ориентироваться в полностью закрытом шлеме. Слишком уж там маленький обзор и достаточно быстро ты начинаешь чувствовать нехватку воздуха.

Пару раз кто-то достал меня, и вражеский клинок скользнул по панцирю. Одна стрела чиркнула по лицу – рассечение под глазом оказалось неприятным и кровь начала капать на нагрудник. Окрашенные кровью лев и олень смотрелись тревожно.

Бейлон Сванн вел наш клин, и он не потерял холодной головы. Прорубив строй, мы выскочили на поле, сделали разворот и по широкой дуге вновь врубились в противника. Наши войска прекрасно могли наблюдать действия короля, и я понял, что они приободрились, нашли в себе мужество и пошли в атаку.

Все чаще, тут и там слышалось «король с нами», «вперед», «наддай». Враги же, наоборот, замешкались и немного осели и, похоже, начали жалеть, что так опрометчиво оставили хорошую позицию на холме.

Наш отряд вновь схватился врукопашную. В этот раз все вышло не так гладко. Противник сумел перестроиться, выдвинуть вперед пикинеров и наш порыв остановился. А для всадника движение одно из основных преимуществ…

Краем глаза я увидел, как крюком на алебарде зацепили за доспех Бейлона Свана. Он закричал, его стащили с лошади и часто-часто над этим местом замелькали чужие клинки.

В этот момент Снег захрипел и начал заваливаться на бок. Я успел выдернуть ноги из стремян… А больше ничего сделать так и не смог. Земля оказалась неожиданно твердой, и я грохнулся об нее со всей силой. Хрустнула левая рука, которой я пытался смягчить падение, а в голове, после того, как я ей приложился, зашумело.

Я стоял на корточках, мотал головой и пытался прийти в себе. Влажная, истоптанная земля находилась прямо перед глазами и я почему-то остановил взгляд на чьем-то отчетливом отпечатке с вмятым дубовым листочком внутри.

В голове плыл звон, а левая рука наливалась болью. Вокруг вся земля была завалена мертвыми, умирающими и ранеными. Ржали кони, кричали люди, мечи сталкивались друг с другом и скрежетали по доспехам. Откуда-то сбоку доносились влажные плотные удары, с которыми кого-то рубили или добивали. На одной длинной, визгливой ноте недалеко от меня выл человек в доспехах с гербом Фреев. Ему полностью отрубили одну ногу, а от второй остался кусок, висящей на штанине и полоске кожи. Кровь хлестала, будь здоров, а он все зачем-то полз и полз…