— Вот о чем я и толкую. Так ты никогда не выберешься из блока. А мне мотаться туда-сюда непросто. Так что дождись, пока Трикс вылезет из своего гроба, или Хэнк подгребет. Кто-то из них проводит.

— Что? Вы сказали «Хэнк»? — мне это имя ничего не говорило, и я насторожился ещё больше.

— Ну да, кому ты тут ещё сдался. Ну, кроме моего парнишки. Не пойму, зачем ты ему, но стоило Трикси тебя упомянуть, как он прям-таки загорелся с тобой пообщаться,— проворчал старик. Он приподнял крышечку чайника и принюхался. — Ох, хорошо! Хороший заварочный чай нынче днем с огнем не сыщешь. А то, что продается, можно купить, если только всё тело продать на органы. А ваш порошковый «чай», — сказал, как выплюнул, — пейте сами. Ладно, не стой, присаживайся. Даю голову на отсечение, что ты такого в жизни не пробовал!

— Я пил чай!

— Пил он! — возмущенно прошамкал Фуртадо. — Чай надо не пить, это тебе не вода. Им надо наслаждаться, смаковать, прихлебывая меленькими глоточками! Желательно, вприкуску. Жаль, сахара нет, но и пончики твои сгодятся. О, с посыпкой! — он протянул мне чашку с коричневатыми разводами по краям. — Держи и пей по чуть-чуть.

От двери раздался резкий пронзительный сигнал. Вздрогнув, я пролил несколько капель на стол. Если это тот самый Хэнк, то ничего хорошего можно не ждать.

— Вот же пугливый пацан какой! — в сердцах Фуртадо откатился от стола. — Попили чаю! Чего шугаешься? Это дверной звонок, кто-то пришел. Иди открывай дверь!

Дедушка стал меня подбешивать. Чего он раскомандовался? Мне даже родители, когда что-то просят, говорят «пожалуйста». В конце концов, я в гости за полконтинента приехал, гостинцы им привез, а он?

Вслух я этого не сказал и, поднявшись с хлипкой табуретки, направился к двери — благо всего-то четыре шага. Ну ладно, семь. Уважение к его возрасту и инвалидности заставило меня сдержаться и сделать то, что он сказал. Хотя легко мог бы послать — кто он такой? Негражданин — считай, что и не человек.

— Проверни замок три раза, потом сдвинь щеколду, но цепочку не снимай. Посмотри сначала, кто пришел.

Всё, что он сказал, прозвучало как непонятная тарабарщина. Но почему-то уточнять я не стал, видимо, не хотелось выглядеть в глазах сумасброда тупицей. Чисто интуитивно я покрутил все, что можно было покрутить, щелкнул замком, сдвинул металлическую пластину в сторону и потянул за ручку.

— Добрый день, — поздоровался стоящий за порогом человек. — Алекс-Скиф, я так полагаю?

— Он самый. А вы Хэнк?

— Ага. Хэнк, мать его, Алмейда. Пропустишь?

— Пусть зайдет, пацан! — крикнул старик. — Он свой.