— Думаю, ты не отпустишь меня, почти родственница. И дело вовсе не в твоем ко мне отношении. Все ты врешь. Да я не совсем человек, но рожден таким… а ты и твой дружок с серебристыми плошками вместо глаз… вы из другого теста. Сами перестали быть людьми. Потому что в душе никогда ими не были.

Говоря, он ждал, что сейчас получит пощечину или удар, но Ива даже не смутилась от такой откровенной речи. Баллардо хохотнул, качнув головой. Гвини только улыбнулась, оценив попытку:

— Какой ты беспечный, добрый молодец. Тебе обязательно нужно попытаться достать, спровоцировать, вынудить? Это твое любимое занятие? Развлекаешься, проверяя, убьют тебя в этот раз или только поколотят? Но глазастый, этого не отнять — интересно узнать, какой ты видишь меня этим своим чудесным глазиком? Что тебе открывается?

— Достаточно много… мерзкого, — глаза закрывались, но Тольяр упорно держал их открытыми, хотя все расплывалось перед взором. — И в тебе и в нем. Вы сами пошли… под нож мясника. Не хотелось быть людьми? Слишком высокого мнения о себе? Смертоносности хотелось? Безупречности? Поздравляю… вы смертоносные и безупречные. Нелюди.

— Восхитительно, — проворковала Ива, потрепав его второй рукой по щеке и не забыв вытереть ладонь о запятнанную кровью рубаху. — Такая необычайная шутка этого мира. Нечеловеческий ублюдок рассуждающий о человечности. Причем вот так сразу вдруг. В ситуации, которая подобных разговоров не предусматривает в принципе! Я в восхищении. Но поверь, сейчас ты своей догадливостью себе нисколько не помогаешь. Напротив. Можешь представить себе со всей изворотливостью фантазии, что тебя ожидает в скором времени?

— Догадываюсь. Но, к сожалению, не знаю, где Гуно. Я бы сказал, что вмешался совершенно случайно, но вы не поверите.

— Почему не поверю? — она поддернула плечиком. — Ты только что разразился короткой, но трогающей мою романтичную душу речью о человечности. Надо думать тебе просто не хотелось видеть, как десяток нападает на одного. Ты ведь так благороден в своих порывах — прямо-таки герой легенд. Просто душка, я млею.

— Да хоть блей, я ничего не знаю про Весельчака.

— Хамишь? — подведенные тенями глаза многообещающе изогнулись. — Вот так запросто хамишь бедной девушке? Видно все же у тебя есть определенные проблемы с воображением. Неудивительно — мужчины вообще народ немного тупой. Какие-то общие родовые корни с баранами просматриваются.

— Будете резать?

— Не мели ерунды, — она пренебрежительно отмахнулась, к явному сожалению Крыса. — Такого как ты? Возможно единственного в своем роде? Я лучше отдам тебя одному близкому мне человеку. И вы с ним побеседуете о человечности.