Прорехи в строю моментально заполнялись свежими силами, воздвигающими за баррикадой тел, новую баррикаду щитов. Сказывался опыт неумолкающих командиров. Впрочем, некоторые из них уже не могли кричать — только тихо хрипеть, стискивая руками пробитые горла.

Снова заиграл ненавистный сигнал. Снова просунулись копья в проёмы между щитами. Варвары уже были близко от строя сдерживающего ставший бессмысленным рывок своей конницы. И в этот момент по краям шеренг пикейщики начали спешно сдвигаться в стороны, образуя живые коридоры. По ним уже спешили заготовленные именно для этой минуты всадники на конях.

— Вперед, смертничкииии! Сечааааа!!! — орал, встав на стременах Вилоус, увлекая за собой массы. Взбешенные болью и запахом крови кони ворвались в ряды варваров, снося пехоту с ног. Заработали мечи. Ответно заблестели топоры и секиры. Лучники, повинуясь очередному сигналу, дали новый залп, поражая и своих, и чужих. Тела без счета сыпались на землю как спелые ягоды. Варвары отчаянно противились попыткам рассеять их, сбиваясь спинами и рубя без разбору людей-коней. На глазах самого Вилоуса расписанный синевой татуировок громила сбил всадника, а потом одним ударом секиры не просто прорезал шлем, но снес вместе с железной «плошкой» верхнюю часть черепа несчастного.

— Здоров бродяга. Туп, но здоров. Среди наших тех, кто так сможет я на пальцах одной руки пересчитаю, — пробормотал наемник, рубанув татуированного по затылку. Все люди и животные вокруг смешались в единое живое существо убивающее самое себя. В общей мешанине тел как в калейдоскопе мелькали разрубленные головы, получившие увечья с воем катающиеся по земле, зубрящиеся острия секир и мечей, упрямые оскалы на полных решимости лицах варваров.

Сам Вилоус стал плотью от плоти этого небывалого чудовища, подобно мифическому змею пожирающего свой хвост. Он рубил и колол, бил и сбивал с ног, парировал и нападал. Рядом так же бился, бранясь за десятерых Айлан. И еще несколько сотен человек убивающих и умирающих, не замечая своих собственных кончин. Над зелено-желтой равниной в прозрачной выси плясала, кривляясь, Смерть. Играючи она тыкала худым пальцем в людей и те тотчас валились с ног. От её хохота рождаемого предсмертными воплями многие глохли, а торжественное сияние бездонных глаз, слепило сильнее солнца. От жара, что исходил от её тела, казалось, начинала испаряться сама кровь.

— Сюда бы магов! — проорал в пылу боя Вилоус Айлану. Но тот, прижимая к голове окровавленную руку, не услышал, потому что скользнувший впритирку топор отрезал ему ухо.