— Ну как? — спросила она, уперев руки в боки. Ее браслеты, доходящие почти до локтей, бриллиантово блеснули. — Что скажете?

— Прелээээстно! — фыркнул Кайлей, откидывая волосы. Хотспорн заметил, что Крыс в ушах носит серьги. Было ясно, что такие же серьги вскоре будут — как и усеянная серебром кожа — модными у золотой молодежи в Турне, да и во всем Гесо.

— Твой черед, Фалька, — сказала Мистле. — Что прикажешь себе выколоть?

Фалька коснулась ее ляжки, наклонилась и присмотрелась к татуировке. Вблизи. Мистле ласково потрепала ее пепельные волосы. Фалька захохотала и без всяких церемоний стала раздеваться.

— Хочу такую же розу, — заканючила она. — В том же самом месте, что и у тебя, любимая.

***

— Ну и мышей тут у тебя, Высогота. — Цири прервала рассказ, глядя на пол, где в кругу падающего от каганца света разыгрывался настоящий мышиный турнир. Можно было только догадываться, что делалось за пределами круга, в темноте. — Кота б тебе не помешало завести. А еще лучше — двух.

— Грызуны, — откашлялся отшельник, — стремятся к теплу, потому как зима приближается. А кот у меня был. Но отправился куда-то, бедняга, и пропал.

— Не иначе — лиса загрызла или куница.

— Ты не видела моего кота, Цири. Если его что-то и загрызло, то не иначе как дракон.

— Аж такой был? М-да, жаль. Уж он бы твоим мышам не позволил лазать по постели. Жаль.

— Жаль. Но, я думаю, он вернется. Кошки всегда возвращаются.

— Я подкину в огонь. Холодно.

— Холодно. Чертовски холодные сейчас ночи… А ведь еще даже не середина октября… Ну, продолжай, Цири.

Цири некоторое время сидела неподвижно, уставившись в огонь камина. Огонь ожил, затрещал, загудел, отбросил на изуродованное лицо девушки золотой отблеск и подвижные тени.

— Рассказывай!

***

Мэтр Альмавера накалывал, а Цири чувствовала, как слезы скапливаются у нее в уголках глаз. Хоть перед процедурой она предусмотрительно приглушила себя вином и фисштехом, боль была невыносимая. Она стискивала зубы, чтобы не стонать, и не стонала, конечно, а делала вид, будто не обращает внимания на иглы, а боль презирает. Старалась как бы вовсе и не замечать боли, участвовать в беседе, которую Крысы вели с Хотспорном — субъектом, пытающимся выдавать себя за купца, хотя в действительности — если не считать того факта, что жил он за счет торговцев — ничего общего с купечеством не имевшим.

— Грозовые тучи собрались над вашими головами, — говорил Хотспорн, водя по лицам Крыс темными глазами. — Мало того, что за вами охотится префект из Амарильо, мало того, что гонятся Варнхагены, мало того, что барон Касадей…