— Нет, не хочу. Сядь рядом, поговори со мной, — спокойно сказала Трисси.

— Тебе пока вообще не следует говорить, надо беречь силы. Яд силен, любое напряжение может привести к плохим последствиям, — сказала я.

— Маг, я умираю, — спокойно сказала Трисси. — И ты сама это видишь, иначе бы не отправила всех этих детишек прочь из комнаты. Так что последствиями меня бессмысленно пугать.

Я замолчала. Я не умела утешать, не умела подбирать нужные слова. Единственный способ, которым я могла выразить сочувствие... Что ж, возможно, для монстра он будет приемлемым.

— Если ты запомнила того, кто тебя ранил, то назови мне его имя, покажи слепок ауры. Обещаю, он не проживет долго, — сказала я.

Я не умела утешать, но я умела убивать. Не любила, старалась избегать, но могла. Даже сейчас, заблокировав свою силу, я была сильна. И жалела Трисси. Она навряд ли кому-то хоть раз в жизни навредила — единороги одни из самых мирных и благожелательных монстров, от чего нередко страдают. Хэй до сих пор искал ее дочь, а сама она умирала, лежа в чужой постели в компании незнакомого ей мага. И единственное, что ей могли предложить, — это месть. 

— Не нужно, — горько рассмеялась Трисси. — Не нужно никого убивать. Хотя мне спокойно, что ты на такое способна, маг. К сожалению, излишняя доброта к врагам никогда хорошо не заканчивается. Жаль, что эту истину я поняла только сейчас, когда уже ничего не исправить. Если бы... неважно... У меня другая просьба. И если ты ее выполнишь, то я умру спокойно.

— Какая?

— Сивиль — моя дочь. Если тот маг найдет ее и принесет сюда, позаботься о ней.

— Не если, — сказала я. — Когда он найдет ее, я позабочусь о ней. Хотя я не уверена, что ей со мной будет лучше, чем с другими единорогами.

Я точно знала, что единороги редко живут в одиночку. У них большие племена, а детей, даже чужих, принимают с огромной радостью.

— Лучше. Грядут тяжелые времена для всех монстров. Наш мир перевернулся и разлетелся вдребезги ровно в тот момент, когда приняли этот закон. Никто из монстров не готов, излишнего сочувствия к людям, которые были друзьями, а стали врагами, не избежать. И оно погубит даже самых сильных, как погубило меня. Но ты другая, совсем другая. Мне страшно представить, что ты можешь сделать, если столкнешься с опасностью. Ты сама или те, кто сейчас под твоим крылом. Или рукой? Как правильно у вас людей называется это? — пробормотала Трисси. — Не отвечай, это не так важно. Это всего лишь одна из причин, по которой я хочу, чтобы ты присмотрела за моей дочерью.

— И когда ты успела это понять? — горько улыбнулась я.