Стивен Эриксон Повести о Бочелене и Корбале Броче, часть вторая (The Second Collected Tales of Bauchelain and Korbal Broach)
Стивен Эриксон
Повести о Бочелене и Корбале Броче, часть вторая
(The Second Collected Tales of Bauchelain and Korbal Broach)
Гаддова Крепость (The Wurms of Blearmouth)
Гаддова Крепость (The Wurms of Blearmouth)
- Узрите! - Широко раскинув руки, встав против ветра, лорд Клыгрызуб Когт по прозвищу Терзатель помедлил и оглянулся на писца Грошвода. - Видишь, как сей смелый насест побуждает к декламации, писец? - Узкое, ястребиное лицо помрачнело. - Почему не пишешь?
Писец Грошвод утер каплю с носа, чуть поразмял пальцы - и принялся выцарапывать на восковой табличке единственное слово. Здесь, на вершине высокой башни, было так морозно, что воск таблички крошился и отпадал под полированным костяным стило. Он едва смог разобрать написанное слово; кусающий глаза ледяной холод вовсе не помогал делу. Щуря глаза на яростном ветру, он согнулся, покрепче натягивая меховой плащ, но это не помогало избавиться от дрожи.
Он проклинал собственное безумие, приведшее его в Забытые Уделы западного Элингарта. Проклинал сумасшедшего заклинателя, на которого работал. Проклинал гнилую крепость и ее шаткую башню. Проклинал городок внизу: Спендругль Блеклоуст оказался дырой, его население судорожно ежилось под тиранией нового господина. Проклинал мерзкую погоду этого торчащего выступа, почти всегда терзаемого с трех сторон буйным океаном - впрочем, иногда ветер разворачивается, чтобы, завывая, нестись с севера, пересекая безлесную пустошь со стороны другого измученного бурей океана. Проклинал свою мать и день, когда ему было семь лет и он заглянул в спальню сестренки и увидел кое-что... ох, к чему это? У человека есть множество способов попасть под проклятие, и он с ужасающей близостью познал почти все.
Грезы о богатстве и привилегиях претерпели судьбу хромого зайца на Волчьих Равнинах, порванного на кусочки и сжеванного; ветер давно унес жалкие остатки - клочья кровавого меха, пряди шерсти с белого горлышка и тщательно перемолотые косточки. Все унеслось, чтобы лечь среди выжженного пейзажа грядущего.
Покусывая кончик стило, Грошвод обдумывал, не оставить ли эти образы в тайном дневнике.