Любовь оборотня сильна. А любовь к оборотню ещё сильнее, уж это она прекрасно знала по себе. В то время как муж грезил о своей паре, оставшейся в сотнях километров, она любила за двоих, и любви этой хватало с головой. Но у Серёжи другой случай, здесь магия не поможет. Да и запрещено людей заколдовывать, министр за такое по головке не погладит, а мужик он суровый, к тому же выбрал себе в спутницы жизни человека.

Нужно сказать им обоим правду. Чем скорее, тем лучше. Отпустить девчонку на все четыре стороны и забыть эту встречу, как страшный сон. Пусть мальчишка проваливает в свою Москву, а они останутся здесь, дома. Будут жить, как прежде, а новую невесту она обязательно найдёт. Настоящую пару для Серёжи, а не какой-то там отголосок чужой связи.

Но язык не поворачивался сказать, что её первенец, её единственный сын – второй. Второй по силе, второй по рождению. Не наследник. Не вожак.

– Это невозможно, – низким, тяжелым голосом произнёс Мирослав, сжимая кулаки. – Марина – моя. И только моя.

– С каких это пор? – недоверчиво протянул Сергей, хотя мысли в голове скреблись совсем иного толка. От него не укрылось побледневшее лицо матери и шальной взгляд, метавшийся с одного оборотня на другого.

– С самой первой встречи, уже четыре года как.

Волков-младший вскинул брови. Четыре года? И Марина до сих пор девушка, а не жена? Кажется, с этим полукровкой и в самом деле что-то не так. Сам-то он и месяца не собирался ждать, прежде чем узаконить отношения с парой. И то виной всему лишь бюрократические препоны с подачей заявления в ЗАГС.

– Ты не шутишь?

– О таком не шутят, – весомо отбрил Мирослав. – Да и сам ты разве не почувствовал, что Марина уже занята? Что на ней мой запах? Не может его не быть – мы столько лет вместе.

Сергей смутился. Это действительно странно. Оборотни и безо всяких меток прекрасно чувствуют, если женщина занята кем-то из сородичей, а он даже не заметил чужого запаха. А такое может быть только в одном-единственном случае...

– Кто твой отец, Мирослав?

Полукровка упрямо сжал губы, нахмурился – отвечать ему явно не хотелось. А Волкову и не так-то был нужен ответ, хватило короткого взгляда на реакцию матери на его вопрос.

Валентина Юрьевна побледнела почти до синевы, дышала через раз и явно находилась на грани обморока. Для сильной, уверенной в себе волчицы просто нонсенс какой-то.

– Это важно? – разомкнул-таки губы Мирослав после затянувшегося молчания.

– Мне кажется, это многое бы объяснило, Мирослав Сергеевич, – хмыкнул оборотень, упиваясь своей догадливостью.