Подумав немного, девушка все же решила поесть, потому как силы ей, похоже, вскоре понадобятся. Серую размазню, что здесь числилась за кашу, она и не тронула, а вот хлеб с сыром съела и, закусив их яблоком, выпила почти весь взвар. Который оказался сваренным из дикой груши и шиповника, и напомнил ей о первых годах в Силвале, когда она только привыкала к вкусу простой кухни их безденежного существования. Правда, в тот взвар дина Клена всегда добавляла меду, а этот просто нещадно кислил.

Каким чудом она уснула — неизвестно. Мысли, недодуманные, видно так и бродили в голове. Поскольку проснувшись, девушке, как вживую, помнились долгие хождения по темным коридорам, но не коротким, какими шла сюда, а бесконечным, с ощущением безмерной опасности, таившейся по углам. Да, и не удивительно, проспала видно не долго, а легла, считай по заре.

Лисса встала и первым делом отправилась в закуток с «удобствами», где умылась студеной водой, а потом подошла к камину и расстроилась. Там все давно прогорело, иподкладывать оставшиеся дрова было уже не во что. И комната опять наполнялась промозглым холодом.

Тут заскрипела решетчатая дверь, давая понять, что к ней кто-то идет, и она решила вернуться на кровать. После положенной заунывной «музыки» в комнату зашел все тот же противный мужик. Впрочем, никого другого она и не ждала. Его хозяева, если решат с ней все же пообщаться, вряд ли в такую дыру сами придут.

Тот опять швырнул на стол поднос так, что завякнула посуда, и, забрав вчерашний с нетронутой кашей, что-то зло пробурчал. Видно не понравилось, что «гостья» недоела, принесенные им «разносолы». Ну, так это его проблемы! Лисса повыше вздернула подбородок, сложила руки на груди и демонстративно отвернулась.

Тот потоптался, что-то еще буркнул… разжег камин и уже на выходе внятно сказал:

— Слышь, красотка, ты нос-то не задирай, чай не во дворце больше — жри, что дают. Там вон хозяин вернулся, гневен очень… так что, наверно, и тебя скоро покличут… готовься… — и захлопнул за собой дверь.

Лисса прослушав, как тот уходит, подошла к столу и… побежала в закуток. Каша, нынче похоже и вовсе вчерашняя, выглядела так, что не то чтобы есть, на нее смотреть было тошно. Она и вчера-то была серая и неприятная на вид, а сегодня и подавно громоздилась в тарелке склизкими комками с какими-то черными корками поверх. А уж воняла как, горелым и прокисшим! Это ж надо еду какую-никакую, не уберечь от порчи, когда на улице мороз! Так что, подойдя к столу снова, девушка старалась не дышать, а потом взяла тарелку и скинула все в дыру в полу. И даже не поленилась помыть посудину, чтоб суметь съесть хотя бы хлеб с сыром и яблоко.