– Я вообще об этом не говорил. Но все равно не понимаю, какое это все отношение имеет к завещанию Буефара.

– Очень большое. Видишь ли, Китижское княжество находится в не слишком хороших отношениях с Тевтонией. Правильней было бы назвать их отношения взаимным недоверием. Однако последние события, когда Сверкающий хотел убить жену Ратобора, а свалить вину за это на посла Тевтонии помогло им быстро найти общий язык.

– А какое отношение все это имеет ко мне все–таки?

– А ты еще не понял? Ты центральная фигура этого объединения. Так получилось, что тебе доверяют и в Амстере, и в Тевтонии, и в Китиже. Не надо говорить, почему к тебе хорошо относятся в Амстере, в Тевтонии ты спас от гибели наследника трона. В Китиже тоже отличился. По сути, наш союз стал возникать после переговоров именно о твоей миссии. Я кое–что узнал от Винера, кое–что понял Даерх. Но больше всех о тебе узнал князь Китижа. Плюс к этому у каждого из нас нашлась причина нелюбви к Сверкающему. Как видишь, я не преуменьшал, когда говорил, что именно ты заложил, хоть и невольно, основу будущего союза. Я не говорю уже о том, что это именно ты помог разоблачить козни Сверкающего как в Амстере, так и в Китиже.

– Но теперь–то я вам зачем?

– Теперь–то ты больше всего и нужен. Союз еще не прочен, а ты идеальный посредник. Но при этом ты должен быть привязан к какой–нибудь из трех стран. Ратобор говорил, что ты как–то связан с Китижем, но выразился очень туманно. Ты почетный гражданин Амстера, но с Тевтонией тебя не связывает ничего. Скажу откровенно, что завещание Буефара подоспело как нельзя вовремя. Если бы не это, нам пришлось бы выдумать нечто подобное. Но есть еще один момент.

– Что еще–то? – чуть ли не простонал я, «восхищенный» той перспективой, которую мне навязывали.

– Насколько тебе доверяют в Амстере, Тевтонии или Китиже, настолько не доверяют в Византии.

– А им–то я чем не угодил?

– После того, как ваша компания покинула Константинополь, по городу поползли слухи, что это ты был причиной восстания.

– Да зачем мне это надо было?

– Естественно, чтобы свергнуть императора и посадить другого. Думаю, тебя не удивит источник слухов.

– Сверкающий.

– Точно. К тому же у них был пример Парадизии.

– Мне почему–то кажется, что между Парадизией и Византией существует разница.

– Важно не это. Важно, что этому поверил император, а его премьер–министр этот страх поддерживает.

– Император ладно. Я слышал кое–что о нем и поэтому не удивляюсь, но мне говорили, что премьер–министр умный человек.

– Именно поэтому он этот слух и поддерживает. Чем сильнее боится император, тем больше власти у премьер–министра. Однако в Византии очень недовольны последними действиями Сверкающего. Подняв степь на Балканы, организовав движение Слава к Днепру он нанес серьезный удар по торговле империи. Византийские купцы требуют головы Сверкающего и с этим в империи не могут не считаться. Но они не могут заключить договор с нами, пока мы не решим проблему с тобой. Если купцы требуют расправиться со Сверкающим, то нахлебники императора хотят разобраться с тобой, поскольку боятся варианта Парадизии. Сам премьер–министр попал в очень неудобное положение. Нагнав вокруг твоей персоны страха, он не может присоединиться к нам, не решив проблемы с тобой, поскольку окружение императора разорвет его на части, посчитав, что он сговорился с тобой и хочет сам сесть на трон. Но империя не может остаться и в стороне от этого, поскольку мало того, что потеряет авторитет в мире, но окажется в стороне и от союза, который вполне может в будущем угрожать ей. Поэтому премьер–министр тоже заинтересован в этом наследстве. Этим ты как бы покажешь всем в империи, что она тебя совершенно не интересует. Мол, я вот стал бароном Тевтонии и мне нет никакого дела до ваших внутренних дел.