Гм… Мы с Феолой переглянулись. Говоря об эксперименте, мы ни словом не обмолвились друзьям о конечной цели. Вскоре они узнали, что мы сделали мыслящий кристалл, но все были уверены, что именно это мы и делали. Вопрос, зачем такой он нужен, никто не задавал. И вот впервые этот вопрос прозвучал. И что сказать? Соврать? Благо мы говорим не мысленно. Но не хотелось. Тем более не хотелось обманывать Веру. Сказать правду?

– Понимаешь, – осторожно заговорил я. – Я проводил один эксперимент. Крис его часть. Эксперимент пока не закончен, но я не хочу говорить о нем. Пока не хочу. Если он будет успешным, тогда сказать можно будет. Но не сейчас.

Вера–Вероника вдруг перестала улыбаться и серьезно посмотрела на меня. Потом тихо, еле слышно пропела. Я даже мотива не успел уловить, только слова:

Я возьму этот большой мир,

Каждый день, каждый его час,

Если что–то я забуду,

Вряд ли звезды примут нас.

Я первое мгновение растерялся. Потом посмотрел на небо.

– Откуда это? – поинтересовался я.

– Не знаю, – призналась Вера–Вероника. – Я отыскала это в центральном архиве, когда была там в прошлом году с мамой. Мне стало скучно, пока мама выискивала то, что ей нужно. Залезла в какое–то хранилище, к сожалению даже не запомнила куда именно. Оказалось, что это старый музыкальный архив. Там много песен было. В том числе и эта запись. В ней еще слова были, но я помню не все.

– Жаль, – вздохнул я. – Мне понравилось. Знаешь… надеюсь, я ничего не забуду. Возможно… тогда звезды нас примут.

Вера смотрела на меня серьезно. Без улыбки. Потом взглянула на небо. Пронзительно синее, без единого облачка. Таким небо бывает только зимой в ясный день, когда снег поскрипывает от мороза, а деревья склоняют свои ветви к земле под его тяжестью.

– Скоро зима, – заметила Вера–Вероника. Она подняла руку. Я почувствовал, как вокруг ее ладошки закружилась в хороводе энергия и устремилась в небо. Через мгновение у нее на ладони уже плясал легкий ветерок. Вот он сорвался с руки и исчез в вышине. Вера немного приподнялась над землей. И вдруг хлопнула в ладоши. Тотчас в небесах что–то прогрохотало, а с неба начал медленно падать снег. С совершенно ясного и по–прежнему чистого. Вокруг все ошеломленно замерли. Многие тут же подняли глаза к небу. Признаться я сам оказался ошеломленным не меньше других, пока машинально не подставил ладонь под падающую снежинку. Та, как ни в чем не бывало, пролетела сквозь ладонь и опустилась на землю. Тут только до меня дошло. А Вера уже вовсю хохотала, наблюдая за ошарашенными лицами друзей. Постепенно к ее смеху стали присоединяться и другие.