– Что это, лесть, господин маг? – улыбнулась девочка.

– Почему сразу лесть? – притворно обиделся маг. – Я всегда говорю девушкам правду и только правду!

– И вы до сих пор живы? Вам очень везет.

Маг расхохотался.

– Наташа, вы замечательный и удивительный человек!

– Тогда вы ответите на пару вопросов замечательного человека? Скажите, дядя Гонс, а что было бы с тем мальчишкой, если бы он не сбежал?

– Ну, нарочно торговец подложил кошелек или нет, вина воришки очевидна – кошелек он все-таки украл, вне зависимости от того, сколько в нем было. Так что для начала в тюрьму, а потом на каторгу.

– На каторгу? – ужаснулась девочка. – Но он же совсем еще ребенок!

– Что поделать, закон один для всех. Тут все зависело бы от позиции суда. Он мог бы и проявить снисхождение из-за возраста, в этом случае мальчика отправили бы в работный дом. Но знаете, если бы выбирал я, то предпочел бы каторгу.

– Ужасно! А суд… Как он проходит?

– Суд? Нобиля могут судить только нобили. Собирается специальное заседание Сената, и выбираются двенадцать судей. Суд по закону должен быть открытый. Решение выносится большинством голосов, а дальше уже в соответствии с законом, если признают виновным, и освобождают, если невиновным.

– Ух ты. Почти суд присяжных. А не нобилей кто судит?

– Все то же самое, только двенадцать человек выбирают из граждан республики.

– А мальчишку кто бы судил?

– Этого вора? Да набрали бы первых попавшихся людей и все.

– А если преступление, например, совершено купцом против нобиля?

– Тогда специальная сенатская комиссия решает. Они набирают присяжных по договоренности с купеческой Sгильдией и Сенатом. Наташа, вы не понимаете, кто такие нобили. Это не некая социальная прослойка. Нобили сами купцы или банкиры, поэтому преступление купца против нобиля или нобиля против купца – это внутреннее дело. И даже если преступление совершает наемный работник против нобиля, то и тогда, если работник гражданин республики, он имеет право на открытый суд.

– Мне кажется, вполне демократично.

– Как? Вы имеете в виду равные права? Наташа, вы идеалистка. Ясно же, что в суде все равно все решают деньги.

– Да нет, это понятно. Но если суд открытый, то явных злоупотреблений и нарушений законов быть не должно.