Храмовник с трудом удерживал детей, рвущихся помочь хоть чем-нибудь. Охранники закрыли меня, и прятали за своей спиной.

Я был вне себя. Эта гадина ранила моего отца!

Убить, убить эту дрянь! Жажда крови стала мутить мне разум. Отпихнув орка в сторону, я сказал.

— Ты же не за ней пришла. В меня ножичек кидала. Как там твоя шейка, ничего не давит?

Отвлекая ее внимание, начал потихоньку приближаться. Визгливый смех баронессы слегка озадачил.

— Думаешь, твой папаша самый умный? То, что не сможет сделать рука человека, может выполнить лапа мертвого орка! Глупый подошел напоить «бедную пленницу» и получил стилет в глаз! Я так смеялась, снимая амулет подчинения конечностью дохлого орка!

Злоба так изменила лицо Аглиссы, что она стала безобразна. Я понял, что эта дура окончательно сошла с ума. Теперь надо от нее избавиться с наименьшими потерями.

— Зачем тебе эта женщина? — Старался говорить спокойно, что давалось мне с большим трудом. — Бери лошадь и уезжай! Нам сейчас не до тебя.

— Ну, нет! Так дешево вы от меня не отделаетесь! Я столько потеряла из-за тебя, гаденыш! Я могла стать королевой! Ненавижу!

Я подошел достаточно близко, чтобы попробовать метнуть в нее спрятанный в правой ладони кинжал, как вдруг она завизжала и полоснула ножом, раскроив бедной женщине горло от уха до уха. С силой толкнув на меня обмякшее тело, она снова занесла руку с оружием. Совершенно неожиданно за ее спиной появилась огромная тень, Аглисса как-то странно повернула голову, что-то хрустнуло, и безжизненное тело баронессы мешком упало на землю. Тень сделала шаг вперед. На мой вопросительный взгляд, Рорин равнодушно пожал плечами и пояснил.

— Она была дурна собой и не умела готовить.

Да. Очень точная эпитафия.

Глава 15

Глава 15

Пора, не пора —

Выходи со двора.

Да, сейчас наше путешествие совсем не походило на радостную прогулку на природе. Намного больше оно казалось бегством, еще не паническим, но близким к этому. Я очень сочувствовал осиротевшим детям, но ничем помочь им не мог.

Если Шас держался достаточно спокойно, то его дети были совершенно раздавлены смертью своей матери. Шасин плакал и старался не расставаться с отцом, а Шасана в своем горе искала виновного и она его нашла. А кто у нас первый претендент на звание виноватого? Конечно я.

Не понимаю, почему она решила, что именно мои действия спровоцировали Аглиссу в тот трагический момент, но она ясно дала понять всем присутствующим, что утешить ее могла только смерть «виновника». Умом я понимал, что бедная девочка пытается таким образом примириться с действительностью, но легче мне от этого не становилось.