Вроде как… все должно было получиться…

И вот теперь она с особой тщательностью перебирала стебельки и листики ужжасно ядовитого, но при положенном количестве хорошо сращивающего кости шпорника — для него и перчаточки не помешают, что знающий дядечка ей дал.

И настойчивым глазом рассматривала, не пересушен ли корешок окопника. Чтобы хорошо ушибы залечивать он должен быть черным-черным снаружи и белоснежным внутри. И чтоб был сочным и ломался с хрустом!

А вот у крапивы должны быть сережки-соцветия обязательно, да не растянутые — переросшие, а крепенькие, толстенькие. Она, крапива то есть, хоть и сорная трава считается, но вот чтоб рану заживить или кровь остановить — самое то. И у нее есть еще одно качество, про которое не очень образованные знахарки забывают — оберег она сильный, от дурного глаза. А в их деле — это тоже момент наиважнейший! Вик-то у них и принц, и красавец, и молод, и силен, да на такого не один десяток завистливых взглядов будет завтра устремлено! Так что его удачу тоже защитить не помешает.

В общем, копалась Льнянка в травяных развалах заморской лавки долго — когда вышли из нее на улицу уже и сумерки подступили.

Ехать обратно во дворец было почему-то не так уж и страшно. Толи темнеющий воздух обманывал зрение, делая провалы под мостами не такими глубокими, толи обвыкаться потихоньку стали с этой ездой над пропастями…

Плохо только, что пришлось Лиону отказать и в руки ему не даваться, когда он было попытался ее в темный угол затащить. Тогда уж они шли по коридорам дворца, непривычно тихим и пустым перед завтрашним турниром. Жалко — очень жалко! Но, как она ему и сказала:

— Дел еще много, а времени в обрез! — так, собственно, оно и было…

Потом она травки разбирала, отмеряла да в котелок с кипящей водой закидывала. А для верности и крепости еще и наговор шептала, вплетая витую ниточку в букет зелья.

Когда она с этим закончила и принялась бельишко в наваре полоскать, уж ночь вовсю царствовала на улице. Вик к тому времени ушел спать. Лион тоже кимарил в кресле. А вот оборотни все не укладывались — ей мешали. Прям по страшному!

Не-ет, они, конечно, ее идею поддержали и полностью одобрили. Но вот теперь, Ворон под ногами крутился, да лез с расспросами в самый неподходящий момент. А Тай и того хуже, носом тянул над котелком и все ныл потихоньку:

— Лёна-а, ты нам не потравишь ли Вика? Оно ж у тебя ядови-итое! Ты точно уве-ерена? А если все-таки потравишь, выходить-то сможешь?

«— У-у, носопырка привередливая, унюхал-таки шпорник!», — злилась про себя Льнянка… но, в общем-то, так — по чуть-чуть. Она его понимала — яд он чуял, а как обращаться с ним не знал. И отвечала, чтоб успокоить: