Так могло продолжаться вечно, вплоть до выхода на пенсию, когда два одиночества попрощались бы навсегда. Могло, но не случилось, потому что у Анны все же были подруги. Возможно, и не самые лучшие. Ведь толчком к их сводничеству послужила скорее неприязнь к Любовь Петровне, чем желание сделать Анну счастливой. Однако причины причинами, а результат превзошел все ожидания. Уже через месяц после стараний женского коллектива Анна услышала слова, о которых столько мечтала.

Нет, в любви Иннокентий, конечно, не признался. Это было бы чересчур даже после тех пяти рюмок, которые он опрокинул для хоть какой-нибудь храбрости. Но предложение сделал. И теперь Анна прогуливалась по ночному Ленинграду с широкой улыбкой и глазами, полными слез счастья.

- Ааааа! – детский крик заставил Анну очнуться и спешно оглянуться по сторонам.

Так темно. И как она оказалась в парке? Да, это кратчайший путь до дома, но все же гулять здесь ночью… Хотя, надо признать, Анна никогда не слышала, чтобы в округе случалось что-то плохое. Да и что могло произойти в стране, где живут настоящие люди: честные, открытые, работающие с утра до ночи ради светлого будущего своих детей?

Анна успокоилась. Скорее всего, ребенок просто забавлялся. Детям ведь свойственно кричать... ночью… в парке…

Еще раз осмотревшись, она вновь зашагала в направлении своего дома.

«А вдруг ребенок заблудился? Вдруг ему нужна помощь? Ему? Да, кажется, кричал мальчик», – подумалось Анне, и она тут же сменила курс.

Но, не успев сделать и двух шагов, наткнулась на высокого мужчину.

- Извините, – по привычке произнесла она.

Ответа не последовало. Анне показалось, что незнакомец пытается пошевелить губами, но ему определенно что-то мешало. Темнота не давала увидеть, что именно, но когда Анна посмотрела вниз, этот вопрос отпал сам собой.

Кровь… повсюду – на его руках, на ногах, животе, на… топоре.

Анна хотела закричать, но от ужаса получился лишь хриплый стон.

«Бить между ног, там у этих жеребцов самое святое», – слова Марфы Тимофеевны пришлись как нельзя кстати.

Удар заставил мужчину согнуться от боли. Может, со стороны Анна Латушкина и казалась хрупкой серой мышкой, но бег и плавание входили в ее еженедельное расписание вот уже десять лет. И воспользовавшись заминкой преследователя, она бросилась бежать.

Однако бежала Анна недолго. Услышав очередной детский крик, совесть вынудила хозяйку остановиться. Анна тряслась от страха. Но все же смогла вернуться на место преступления. Взяв увесистую палку, благо здесь их валялось предостаточно, Анна тихо, на носочках, подкралась к непонятным человеческим образам.