Пусть Реос и стеснялся, но он знал, что необходимо наладить доверительные отношения. Нужно дать понять демонам, что он и сам рад их компании. Это поможет не только в простых отношениях, но и на поле боя. Также, немаловажным фактором является дух.

— Вино воистину отличное, а это послевкусие…

— А я что говорил! — повел ухом пепельный.

Казалось, что он только на речи об алкоголе реагирует.

Бравые воины с поля боя во время пиршества раскрыли себя с самой неожиданной точки зрения. Если во время противостояния они жестокие, злющие и хладнокровные с профессиональной закалкой, то во время пьянки они такие же, как и простые жители Преисподней, простые. Не знай их принадлежности и встреть на улице — ты не поймешь, что перед тобой воин демонической армии.

В то же время это доказывает их серьезный подход к делу, а также адаптивные способности. Иметь возможность снимать и надевать маску воина многого стоит.

— Подойди сюда. — прошел шепот около уха Реоса.

Что примечательно, юноша сразу понял, откуда исходит этот зов. Он встал и подошел к небольшому темному переулку. Реос окунулся в эту тьму, словно нечто его туда засосало, а в следующее мгновение он оказался на крыше одного из домов, рядом с которым происходило празднование.

Пиршество разразилось прямиком на одной из огромных улиц Преисподней. Простые жители либо проходили мимо, либо поздравляли бравых вояк с победой. Данное событие облетело весь нижний мир, отчего скрытность юноши пошла на нет. Не было более смысла скрывать свою человеческую личину, Реос стал у всех на слуху, в отличие от прошлого раза, когда о нем знали лишь демоны, описанные в Лемегетоне и заинтересованные высшие.

— Я рад твоим успехам. — сказал Люцифер, поворачиваясь в сторону юноши.

— Так это твой голос был. Не ожидал тебя здесь видеть.

— Как же без меня. Всегда нравилось наблюдать за радостью своего народа. Только вот давно подобного не было. — как-то тепло он произнес.

— Почему давно? — подошел Реос к Люциферу.

— Жизнь превратилась в рутину, нет ничего необычного, даже война стала простой бесконечной обязанностью. Есть цель, достичь которую мы были бы не в силах, как и потерять её, в общем-то. — вздохнул он. — Мне хотелось бросить все эти попытки победить свет и все прочее, но это попросту невозможно.

— Отчего же? Мы вольны делать то, чего желаем.

— Это вы, люди, имеете свободу… У нас нет смысла жизни, у нас, как у народа, нет цели, мы лишены эволюции. Мы сражаемся за то, в чем победить никто не может. Победа, поражение, победа, поражение… Этот круговорот до ужаса тошнотворен, и мы обязаны становится лучше, чтобы не терять позиций. Прогресс есть, но эволюции нет…