— Вот ведь зараза эдакая! — ворчала Вера. — Ну и кто мог придумать такую ерунду? Это даже отдаленно не напоминает наш язык, хотя устаревшая версия.

— Согласен, язык не мог настолько сильно эволюционировать… — устало пробормотал парень. — Ложись спать, я еще немного посижу и присоединюсь.

— Уверен?

— Да, почему нет? Утро вечера мудренее.

— Иш какой умный… Отказываться не буду. — улыбнулась она.

— И не надо.

«Хотя кое-кто говорил, что мы всю ночь спать не будем и сможем понять, как произносится эта песнь… — подумал вдруг Реос. — Оно и к лучшему. Я знаю даже как переводится текст, но не хочу ей обо всем сообщать, также, как и ввязывать во всю эту серую муть».

— Доброй ночи, не задерживайся надолго. — пожелала Вера.

— Ага, ты же все равно не почувствуешь, как я лягу.

— Вообще-то у меня чуткий сон!

— Это тебе так кажется.

— Ну посмотрим!.. — фыркнула она и резко укрылась одеялом.

— Так-то лучше. — прошептал с игривой улыбкой Реос.

Пусть он и пребывал в хорошем настроении, но в душе пылала тревога и страх от предвкушения встречи. Он знал кто его ждет и, наконец, имел все, чтобы его пробудить. Приподняв свою руку, Реос заметил, что дрожь никак не хочет его покидать, но он крепко сжал ладонь в кулак и с закрытыми глазами сделал глубокий вдох с последующим быстрым выдохом.

Реос встал из-за стола, взял со стола копию текста с плиты, зная перевод и саму песнь и направился к выходу. Написанное должно следовать от собственного имени, от своего Я и своей души. Как он понял, все именно в таком раскладе должно быть устроено, иначе призыв не состоится. Письмена гласили следующее:

«Молва идет языком живых, Спасти желаю я того, Кто заточен во мраке Под мертвою землей. Цепи разобью И душу пробужу… Душу ужаса и страха, Пожирателя миров. Приму я облик монстра, Чтоб равным ему предстать. В обмен на кровь и свободу Получу от убийцы услугу…»

«Молва идет языком живых,