Я силился вспомнить, как я здесь оказался. После моей злополучной битвы с Тиллмэйриасом Гарэс Гэйлин, дракон, унёс меня в безопасное место, поскольку моя семья и друзья желали мне смерти. Или, быть может, я уже был мёртв? Я озадаченно покачал головой. «Я определённо не чувствую себя мёртвым», — подумал я про себя.

Дракон отнёс меня в юго-восточные предгорья Элентирских Гор, на расстояние многих миль и минимум пяти дней пути (обычными средствами) от Албамарла. Этот путь занял у Гарэса по воздуху менее половины дня, даже учитывая дополнительную нагрузку в виде моего веса. Приземлившись, он хотел поговорить со мной, что было странным поведением для обычно недружелюбного дракона, но я был менее чем восприимчивым к беседе.

Эмоции, оставшиеся во мне после моего последнего расставания с семьёй, были тёмными и душераздирающими. Умом я понимал их страх и веские причины, по которым Дориан и Пенни решили меня уничтожить. В обратной ситуации я наверняка сделал бы то же самое. Тем не менее, логика и рассудок ни коим образом не облегчали мою боль. Моё сердце всё ещё хранило в себе высеченный образ лица Пенни, отвращения в её взгляде после того, как моя рука коснулась её щеки. Этот образ был будто кислотой вытравлен у меня в душе.

Во время полёта к горам меня охватила депрессия, и, оказавшись там, я решительно пресёк все попытки Гарэса поговорить. Моё тело всё ещё было сломанным и разбитым, сопротивляясь моим попыткам исцелить его. Вообще, я был совершенно неспособен использовать силу. Источник моего эйсара, неиссякаемый родник моей души, пересох, сменившись бесконечно тёмной, ноющей пустотой.

Полный печали и невероятно уставший, я отослал дракона прочь. Частично я сделал это из-за желания побыть одному, и частично — из страха того, что в моём слабом состоянии он сможет силой отнять у меня свою эйстрайлин. Я украл из его родового гнезда статуэтку, и, потеряв её, я также потерял бы своего последнего и самого могущественного союзника. Быть может, слово «союзник» было не лучшим выбором, поскольку я принудил Гарэса Гэйлина служить, пригрозив использовать его эйстрайлин, чтобы насильно вернуть ему человечность. Лучше всего его положение можно было бы охарактеризовать словом «слуга».

Уставший, слабеющий с каждой проходящей минутой, я забрёл в каменистые холмы, ища тихого места для отдыха. Пещера, если её можно было так назвать, была лучшим местом, какое я смог найти, и я заполз в неё, не надеясь поправиться. На самом деле, я надеялся умереть. Я не знал пределов проклятья, которое принял на себя, но казалось разумным, что если я достаточно ослабею, то в конце концов я смогу скончаться просто от недостатка энергии.