Сколько-то Крайтэков он убьёт, но в конце концов Тиллмэйриас потерпит поражение.

На него накатило чувство беспомощности, за которым вскоре последовал гнев. Это было неправильно. Это было нечестно! «Я пытался всё исправить». Но Тириону было всё равно. Этот человек желал лишь мести — узколобой, недальновидной мести.

— Как и любой другой баратт, прямо как животное, — тихо произнёс он. — И теперь он всех нас погубил.

Он никогда не был подвержен сильным эмоциям, но его гнев становился всё сильнее. Впервые в жизни Тиллмэйриас ощутил, как его гнев раскалился добела. Тиллмэйриас впервые испытал ненависть.

И тут ему в голову пришла идея.

Он умрёт, несомненно, но это не обязательно должно было стать концом. Кионтара были созданы с использованием заклинательных зверей Сэнтиров и заклинательных плетений, и это делало их по сути бессмертными. Создать заклинательного зверя он не мог, но был способен сделать нечто подобное, используя свой собственный разум как субстрат для магии.

Конечно, это было запрещено, и не зря — но кто ещё остался, способный перечить его решениям? Он уже чувствовал, как здание, в котором он находился, умирало вместе со Старейшиной, частью которого оно являлось. Остальных старейшин наверняка постигла та же судьба, и если Крайтэки были здесь, то он был уверен — Тирион позаботился распределить их вообще повсюду.

Он уже видел, как в древесине двери начали появляться дырки. Время было на исходе.

Черпая из воспоминаний предков, и напитав свой заклинательный разум эйсаром, он начал быстро плести необходимое заклинательное плетение. Он ощутил боль в ноге, когда первая оса вонзилась в его плоть, зарываясь внутрь. Ощущение было таким, будто в его тело зарылся пылающий уголёк.

Игнорируя боль, он продолжил работать. Когда плетение было завершено, он обернул его вокруг себя, позволяя магии окутать его плечи подобно пледу. Магия прошла через его кожу, и двинулась глубже, неся с собой холодную тьму.

Боль от Крайтэка в его ноге утихла, а затем его сердце дрогнуло. На миг всё потемнело, когда небытие захватило его. Тиллмэйриас умер, и его глаза закрылись.

Однако секундами позже они снова открылись.

«Я умер? Являюсь ли я ещё собой?» — задумался он. Он всё ещё ощущал себя как прежде, но его рациональный разум говорил обратное. Он знал, что истинный Тиллмэйриас должен был умереть. Он был репликой, застывшее во времени благодаря заклинательному плетению, и навеки привязанной к телу, которое уже никогда не будет жить.

Но он определённо чувствовал себя настоящим.

И он определённо чувствовал ненависть.