Какие бы причины ненавидеть её у некоторых из нас ни были, эта девушка — не чудовище. Она была жертвой не меньше, чем мы. Лилли не стала бы просить её смерти. Она бы умоляла нас простить её… — Питэр остановился. — У меня всё.

Грэм начал было подниматься, но Роуз положила ладонь ему на плечо, побуждая его подождать, и тогда он увидел, как вперёд вышел Сэр Сайхан. Его глаза расширились от удивления.

Лицо старого воина выглядело так, будто было высечено из камня, пока его губы не зашевелились:

— Вы все меня знаете лично, или по репутации. Я большую часть жизни служил Лосайону, сначала — на службе у Эдварда Карэнвала, нашего покойного короля, а затем — на службе у нашего доброго Графа.

Я всю жизнь провёл в борьбе. В детстве меня учили сражаться с ранних лет, и моим первым шагом к зрелости было убить того ублюдка, который изнасиловал мою сестру — моего собственного наставника. Став мужчиной, я учил сражаться других — сражаться жестоко и без милосердия, как учили меня. Я не верил в милосердие, или в сострадание. Я думал, что этот мир был холоден и лишён радости.

Я полностью ожидал умереть так, как жил — насильственно. Я жаждал этого, и за это я себя ненавидел. Я ненавидел мои ошибки. Я оплакивал сестру, которую не защитил. Я отомстил за неё, но это не дало мне никакого удовлетворения. Это лишь оставило меня пустым, с ожидающей меня жизнью, полной бессмысленной жестокости.

Я искал прибежища в чести, но она не защитила меня, и лишь по какой-то сыгранной мирозданием шутке я каким-то образом оказался на службе у Графа ди'Камерон. Годы спустя я обнаружил, что в этой жизни было нечто большее, гораздо большее. Но всё это по большей части не имело ко мне никакого отношения.

У меня не было жены, и не было воли жениться. У меня не было семьи, лишь несколько друзей, и долгая жизнь впереди. Вместо насильственной смерти я начал видеть, что я, возможно, буду вынужден жить долго, и умереть в одиночестве.

А потом… — Сайхан остановился, его низкий голос дрожал. — А потом я обнаружил, что у меня была дочь. Я даже никогда не был мужем, и уж тем более отцом, но каким-то образом у меня есть дочь. Дочь, которую вырастили без меня, которая страдала без меня, которую мучили так же, как мучили мою сестру, и даже назвали её именем.

Тут из его груди донёсся громкий, сдавленный всхлип, а по его щекам покатились слёзы.

— Я встретился с ней, не зная, никогда на самом деле не глядя на неё, и теперь я её вижу, и, несмотря на всё случившееся, она прекрасна. — Он на миг склонил голову, но не закончил. — И она совершила ужасные вещи, потому что меня не было рядом. У меня никогда не было возможности ей помочь.