— Позволь мне попробовать кое-что иное, — сказал он.
Она кивнула, и он создал силовой клинок вокруг своей правой руки, используя линию шрама, чтобы придать эйсару как можно более плотную форму. Из прошлого опыта он знал, что этот клинок будет крепче его предыдущей, чисто мысленной попытки, но он никогда не требовался Тириону ни для чего иного кроме как более эффективным образом придавать клинку форму. Теперь же он влил в клинок всю свою силу, а затем снова ударил по заклинательному плетению.
Откат от его распавшегося силового клинка заставил его отшатнуться. Ощущение было таким, будто ему в череп вонзили ножи. На долю секунды он подумал, что колдовской клинок оказался действенным, но заклинательное плетение всё ещё было невредимо, а у Тириона теперь раскалывалась от боли голова. Он тяжело сел на пол.
— Теперь ты понимаешь, Тирион? — спросила Лираллианта. Её тон был холодным, но в её ауре отражался лёгкий намёк на сочувствие: — Есть вещи, которые просто невозможны, даже для тебя.
Её снисходительность раздражала его больше, чем он осмеливался признавать:
— Нет. Я не понимаю. Что возможно и невозможно — это я должен узнать, но пока я отказываюсь признавать поражение. Этот способ, может, и не сработал, но это не значит, что нет другого.
Этот— Значит, ты попробуешь снова? — спросила она без какого-либо намёка на насмешку.
Он застонал:
— Нет, думаю, пока хватит. Мне нужно отдохнуть… и подумать. Ты хотела бы, чтобы я сыграл тебе этим вечером?
— Позже, — ответила она. — Отдохни немного, я вернусь. Я предпочитаю твою музыку тогда, когда твой разум ясен и расслаблен.
— Как пожелаешь, — сказал он ей, и она ушла.
Тирион наблюдал за тем, как она уходит, позволяя своему разуму лениво следить за качанием её бёдер, когда она изящно шла прочь. Чисто женская походка её тела завораживала, несмотря на её холодную манеру держаться, и напоминала ему о Кэйт.
«Несмотря на чужеродный ход её мыслей, её теле всё же двигается так же, как и у любой человеческой женщины». Он всегда полагал, что женщина качает бёдрами из-за какой-то черты своей личности, но теперь задумался, не было ли это результатом какой-то разницы в бедренных костях.
Эти мысли привели к воспоминаниям о его последних мгновениях с Кэйт, и его щёки покрылись румянцем. «Она определённо ошибалась насчёт того, что Лираллианта меня любит, как домашнее животное или как мужчину, но о её готовности помочь Кэйт была права».
Проголодавшись, он решил поесть кое-что из оставшейся в его путевой суме еды, не став готовить этим вечером. Ему ещё нескоро снова удастся достать хлеб, и Тирион знал, что потом ему этой еды будет очень не хватать, но сохранить её не было никакой возможности. Если он будет хранить её слишком долго, то она просто заплесневеет.