Она кивнула, и подошла, встав позади него, где обычно и была, пока он играл, положив ладони ему на виски, и запустив пальцы ему под волосы.

Он подождал лишь секунду, пока не ощутил касание её разума своим собственным, а затем начал, позволяя пальцам двигаться так, как им хочется, импровизируя одновременно мягкую и нежную мелодию. Образ, который он так долго к себе не пускал, раздулся, заняв весь передний план его мысленного пространства. Катрин Сэйер стояла перед ним на дороге, непокорная и одновременно печальная.

Он снова пережил это, ощущение ноющего от её красоты сердца, удивление от её самоуверенности, когда она сбила его с лошади. Их разговор снова прокрутился в его голове, но представлял из себя игру эмоций, а не слов. Лираллианта могла видеть образы и ощущать течение чувств между ними, но самих слов не было. Особой потерей это не стало, поскольку слова были вторичны смыслу, который был в их встрече.

Любовь, сожаление, капля гнева, и глубокая, неизменная печаль, следовавшая за их последним, затяжным поцелуем — он сыграл ей всё это, как своими пальцами, так и своей душой. К тому времени, как он приблизился к окончанию, Тирион совершенно перестал ощущать себя, и когда музыка затихла, а его руки замерли, он почувствовал прохладные дорожки, оставленные слезами на его щеках.

Лираллианта стояла, наклонившись над ним, слегка привалившись своей головой к его собственной, обняв руками его торс, сжимая его изо всех имевшихся в её стройном теле сил. Её ладони вдавливались в его рубашку, почти вызывая боль там, где её ногти цепляли его кожу, а тело её содрогалось. Она плакала, рыдая так искренне, неконтролируемо и глубоко смущённо, как могут только маленькие дети.

Тирион сохранял неподвижность, шокированный её реакцией, и неспособный сформулировать подобающий ответ. Он ждал, не двигаясь, почти боясь, не будучи уверенным, как эта Ши'Хар справится с наплывом эмоций, когда придёт в себя. Его инстинкты требовали, чтобы он обнял её, чтобы развернулся, и успокоил её, как бы он поступил с другом, членом семьи или возлюбленной. Однако она не попадала ни в одну из этих групп. В конечном итоге она была чужой, и, по неприглядной сути дела, являлась его хозяйкой.

«Ты — насильник», — однажды сказала она ему. Любая попытка ответить на её жест могла быть понята неправильно.

В конце концов её рыдания замедлились, и пришли к неловкому окончанию. Выпрямившись, Лираллианта отпустила его, и сделала короткий шаг назад.

— Прости, — тихо сказала она.

Он не обернулся:

— Не нужно, что сделано — то сделано, — ответил он.