Тирион кивнул:

— Приступай.

Тиллмэйриас приступил, и полминуты спустя в передней комнате было два удобных кресла. Он жестом предложил Тириону сесть:

— Прежде чем я скажу что-то ещё, я хотел бы попросить у тебя прощения, Тирион.

Глаза Тириона расширились — из всех слов, которые мог сказать этот Ши'Хар, эти были наименее вероятными.

— Когда ты только пришёл к нам, я был невежественным относительно многих вещей, но благодаря терпению я учился на своих ошибках, в основном — наблюдая за тобой, — сказал хранитель знаний.

Тирион приоткрыл рот, но не мог решить, что сказать.

— Я большую часть своей жизни изучал ваш род, но лишь после твоего появления я начал понимать, насколько многое из того, что я знал, было неверным, — продолжил Прэйсиан. — Изначально моё внимание привлёк твой потрясающий успех на арене. Сперва я списывал это на твою непомерную силу, но со временем стало ясно, что за этим стояло нечто большее. Ты адаптировался и менялся гораздо быстрей, чем любые наши баратти. В конце концов мы начали ставить тебя в ситуации, в которых ты никак не мог выжить за счёт одной лишь силы, но твоя сообразительность снова и снова спасала тебя, несмотря на наши усерднейшие попытки найти пределы твоих способностей.

— Попытки меня убить, — поправил Тирион.

Тиллмэйриас кивнул:

— Именно так, и даже после твоего боя с Крайтэком, продемонстрировавшего способности, которые мы считали невозможными для людей, я всё ещё оставался невежественным. Лишь после появления здесь твоих детей я начал по-настоящему видеть.

— Видеть что?

— Ты должен понять, что для моего народа люди выглядят как дети. Мы даже себя не особо ценим. Для нас зрелость, взрослость являются тем, что мы приписываем старейшинам. Люди, с их неспособностью к заклинательному плетению, и с их низким интеллектом, не казались достойными какого-то уважения.

Тирион обнаружил, что ощетинился в ответ на слова Ши'Хар.

Тиллмэйриас поднял ладонь:

— Я не хотел тебя оскорбить. После того, как я увидел тебя, и увидел твоих детей, мои взгляды изменились. Твой интеллект гораздо выше, чем у наших рабов, и наблюдая за твоими детьми, я вижу, что это — не редкость. Вывод, к которому я пришёл, заключается в том, что наши методы взращивания людей замедляют их умственное развитие.

— К чему ты клонишь?

— Я хотел бы загладить свою вину. Когда ты пришёл к нам, я обращался с тобой так же, как обращался бы с любым трудным животным. Я тебя кормил, поил, и, когда это казалось необходимым, наказывал. Мои намерения состояли в том, чтобы выдрессировать тебя так, как я делал со множеством других, но теперь я понимаю, что я причинял тебе значительный вред. Мои усилия не только не возымели действия, они, вполне возможно, затруднили тебе достижение успеха.