Запах… гари? Я втянула холодный воздух. Определенно, воняло горелым. Но откуда? Пусть ма Спок и позволяет себе вмешиваться в хозяйские дела, но на кухне ее никогда и ничего не пригорало. Да и кухня должна быть заперта.

Время позднее.

Нет, не кухня. Запах пригоревшей еды другой. А это… будто где-то рядом костер развели.

Где?

Я прислушалась к себе. И к дому. Рыжие всполохи разорвали темноту. Пламя, устав прятаться, вырвалось на волю. Оно взметнулось, обняв стену, скользнув по белому камню и скатившись в разодранную крышу мастерской.

— Ник! — мой голос утонул в реве огня, которого становилось больше и больше. Желтые клубы вырывались из окон, из дверного проема.

Из дыр в крыше. И та с протяжным скрежетом обвалилась, выпустив огненного зверя.

— Ник!

Я видела его, стоящего перед пылающим зданием.

Я бежала и понимала, что не успеваю. И что не бежать надо, а возвращаться в дом. Звонить. Вызывать пожарных, выводить людей. Что такое пламя может проломить защиту, и тогда зверь, вырвавшись на волю, сожрет и камень, и плоть.

Но…

Ник!

Он медленно развел руки, встав на пути огня. Я издали ощущала жар, и видела, как дымиться одежда на Нике. Как начинает она тлеть. Как поднимаются и вспыхивают белые волосы.

Я задыхалась от дыма.

И жара.

Я чувствовала, что вот-вот сама вспыхну. А он даже не обернулся. Он подходил к огню, медленно, будто не замечая, что старая его куртка занялась, а с ней и майка, и брюки. Что на земле от него остаются черные следы, в которых начинают тлеть угли. Что пламя отступает, но не из страха. Оно, звериною натурой своей, чувствует опасность и готовится атаковать.

Нельзя подходить к незнакомым драконам.

Нельзя лезть в бушующее пламя.

Нельзя… считать себя бессмертным, даже если ты — урожденный Эшби. Ник, кажется, забыл.

Я сделала шаг.