* * *

На следующее утро

Проснулся Билл от сильнейшего удара по и без того болевшей голове. Пока он пытался прийти в себя от боли, на него обрушился новый град ударов. Затем он пришел в себя от того, что его облили ледяной водой. Билл практически висел, распятый на каменной стене камеры, а перед ним стоял… фараон Имхотеп.

— Не может быть, — прохрипел разбитым ртом Билл.

Кажется, ему выбили несколько зубов, но тут Билл не взялся бы сказать точно. Только то, что избили его на совесть.

— Я бессмертен, — бросил Имхотеп свысока, — в отличие от тебя. Хоть ты и пришел Вратами, но ты смертен, жалкий червяк, смертен!

Билл, пораженный ужасной мыслью, повёл головой. Вокруг на стенах висели ещё бойцы, но Гилдероя среди них не было видно. Сердце Билла наполнилось горечью и тоской, он не слушал Имхотепа, что просто взбесило фараона.

— Дай! — выхватил он у палача раскаленный прут и ударил им в грудь Билла.

Билл заорал от страшной боли, в воздухе поплыл запах горелого мяса.

— Теперь ты — раб фараона, раб с моим клеймом! — выдохнул Имхотеп злорадно. — И ты умрёшь рабом! Умрёшь последним, после того, как казнят всех твоих людей!

Билл обмяк на верёвках, теряя сознание.

Его куда-то тащили, он даже не понимал, куда. Затем по глазам больно ударил свет, по ушам — крики беснующейся толпы. Билл прищурился, глаза слезились, но он всё же рассмотрел помост и огромного мускулистого палача, который любовно перебирал какие-то инструменты угрожающего вида. Рядом с помостом стояли колья с насаженными на них головами, и выше всех был кол с насаженной на него головой Гилдероя. Глаза Билла затуманились, потом хлынули слёзы, и тут же Биллу запрокинули голову, вытерли лицо, не давая избежать страшного зрелища. На помосте виднелись помимо палача с инструментами и ещё какие-то пыточные приспособления, и Билл понял, что будет умирать долго, без всякой надежды на спасение.