Висеть тебе на суку, гадина...

Самое поразительное это то, что вы поможете во всем, о чем я говорю. Ваши доспехи, ваше оружие, ваши вымпелы. Все это позволит нам спокойно занимать поселки от имени Биргера. Замечательно.

Сердито заиграл горн. Упиваясь беспомощностью врага, Цекут не сразу обратил внимание на то, что выглядящее суетливым, но, тем не менее, отлаженное и четкое движение воинов в остроге прекратилось. Воины бросали свои дела, привлеченные сигналами с вышек и настороженно переглядываясь, брали в руки оружие, натягивали байданы[33], цепляли на головы кабассеты и шишаки, щелкая лямками поясов.

Что за... – Цекут отошел, оставив умирающего в покое и пошел к раскрытым воротам, куда уже потянулись остальные. Рог заиграл вторично. Звук донесся из-за пределов острога.

Господин Цекут! – панически закричал кто-то. – Господин!

Распихивая воинов толчками и зуботычинами предводитель, матерясь сквозь зубы, бросился вперед. Стоящие у раскрытых ворот караульные обратили на него полные ужаса глаза, указывая пальцами на пригорки. У Цекута при взгляде туда задергалось веко.

Под звуки неумолимого рога пригорки начинали дрожать. Потом на них показались всадники. Много. Очень много всадников. Щуря глаза от яркого солнца, словно в насмешку висящего за спинами наездников Цекут увидел штандарты. Ему разом стало очень-очень душно. Проклятый воздух стал просто-таки давить на грудь. Череп в шутовском колпаке. Тощие Паяцы.

Сколько их, – тихо спросил он обводя глазами стройные ряды заполонившие округу. Стоящий на воротах солдат растерянно пожал плечами.

Нам край, – сказали сзади. – Это все.

Ничего не все! – бешено заорал, брызгая слюной Цекут. Обернувшись, он схватил ближайшего солдата с испуганным лицом и проорал прямо туда: – Все? Ежели все то бросай меч и иди, вешайся!

Не давая никому опомниться, он заорал еще сильнее, демонстрируя непререкаемость собственной воли:

Ворота закрыть! Бегом на позиции! Тощие Паяцы?! Ха! Да клал я на них на всех! И вы покладете! Можете хоть в штаны навалять, то мои приказы исполнять будете!

И тут же подтверждая слова начал раздавать затрещины, безбожно ругаясь. В душе он не верил в победу, но твердо знал – предводитель не имеет права показывать сомнение перед подчиненными. Это закон.

Привычка делал свое дело и солдаты бледные, перепуганные, но уверенные в силе командира ринулись исполнять скандируемые требования.

Эй, господин, глядите! – кто-то робко тронул его за плечо и Цекут снова взглянул на пригорки уже готовый увидеть, как безудержная лавина конницы срывается вниз. Вместо этого он увидел, как к ним приближаются всего пять наездников.