— Это
— Мы должны попасть к верховной матери Бэнр или хотя бы к Ивоннель.
Даб'ней покачала головой.
— Можешь попытаться.
— Киммуриэль отдал тебе приказ, — напомнил ей Браэлин, но жрица снова покачала головой.
— Наши жизни — нет, больше чем просто жизни, само наше существование — зависят от выбора, который мы сейчас сделаем, — объяснила Даб'ней. — Ты слышал мать Жиндию, и даже мать Мез'Баррис не противится восхождению дома Меларн под покровительством Ллос. Как ты собираешься сопротивляться?
— А ты хочешь объединиться с врагами Бэнров? — скептически отозвался Браэлин.
— Нет, я предпочла бы вообще в этом не участвовать. Здесь от меня ничего по-настоящему не зависит. Для них я — всего лишь пылинка, а мой голос — неразличимый шёпот. Если я отправлюсь к верховной матери Бэнр, она может назвать меня еретичкой и превратить в мерзкого драука. И разве она ошибётся, если моё послание обличает саму Ллос?
— Верховной матери Бэнр следует знать правду, которую раскрыл Киммуриэль, чтобы принять решение…
— И что будет со мной, если она решит не сражаться с матерью Жиндией, число союзников которой то и дело растёт, и одним из этих союзников вполне может быть сама Ллос?
Браэлин посмотрел на неё, но ничего не ответил.
— Я стану драуком, — ответила Даб'ней на собственный вопрос. — Как и ты.
— Джарлакс этого не допустит, — сказал Браэлин.
Ответом ему стал смех Даб'ней, отражающий абсурдность возражения Браэлина. Но она всё равно почувствовала необходимость сказать:
— Джарлакс? Джарлакс тоже всего лишь пылинка по сравнению с теми силами, что сражаются здесь.
— Может, ты и права, — признал Браэлин. — Это больше, чем голос Даб'ней или голос Браэлина.
Он сунул руку под рубаху и достал свисток.
— Может быть, в свете новой информации Киммуриэль тоже передумает.
— Если он пережил своё путешествие к разуму улья, — сказала Даб'ней. — А что, если нет?