— Еще есть время, — надежда в голосе Дианы ранила больше, чем все произошедшее утром. — У нас еще есть десятилетия…

— С меня хватит.

Слова парня громом раскатились по комнате. Она очутилась напротив него, дыхание женщины стало прерывистым. За те несколько секунд, которые ушли у нее на ответ, Генри задумался, не взять ли свои слова обратно, пообещать, что он попробует еще раз, но не смог этого сделать. Слишком многие уже умерли.

— Генри, прошу, — прошептала Диана. — У тебя еще есть двадцать лет. Ты не можешь все бросить.

— Это бессмысленно.

Она присела на колени и отвела руки от его лица, заставляя посмотреть на себя, увидеть страх в ее глазах.

— Ты пообещал мне столетие, и ты дашь мне это столетие, ясно?

— Я не позволю умереть еще одной девушке из-за меня.

— А я не дам тебе исчезнуть. Не когда я могу этому помешать.

Он бросил на нее сердитый взгляд.

— И что ты сделаешь? Найдешь еще одну девушку-добровольца? Будешь приводить очередную кандидатку каждый год, пока одна не пройдет испытание? Пока одна не переживет Рождество?

— Буду, если придется, — она прищурила глаза, выражающие жажду действий. — Есть и другой вариант.

Генри отвернулся.

— Я уже сказал — нет. Это даже не обсуждается.

— Я не дам тебе уйти без борьбы. Никто и никогда не сможет заменить тебя, что бы там ни говорил совет, а я слишком сильно тебя люблю, чтобы дать тебе сдаться. Ты не оставляешь мне выбора.

— Ты не посмеешь.

Она не ответила.

Отодвинув стул, Генри встал и освободил свою руку из хватки собеседницы.

— Ты поступишь так с ребенком? Приведешь ее в этот мир, лишь чтобы впутать в это? — он указал на тело на кровати. — Ты так поступишь?

— Если от этого зависит твое спасение, то да.