Кристиан не смог бы объяснить, почему приезжает сюда. Он бросил взгляд на уступ, где когда-то стоял дом. Сейчас там ничего не было, дом смело в пропасть обвалом. И на самом деле надгробный камень должен бы лежать там – на уступе. Но Кристиан положил его здесь. В конце концов, место не так уж и важно…

Так зачем он приезжал сюда?

Возможно, он просто не хотел забывать. Кто он. Что носит внутри себя. И чего стоит бояться.

– Наверное, больше не приду, – Крис снова посмотрел на сокола. – Так что… прощай, Итор.

Запрыгнул в седло и дернул поводья, направляя кобылу на юг, в сторону Темного Града.

* * *

Медленный разворот. Наклон. Остановка. И выпад! И снова разворот… Это похоже на танец. И Оникс затаила дыхание, наблюдая. Она всегда его таила, боясь вздохом нарушить тренировку. Мужчина и мальчик. На обоих лишь широкие полотняные штаны. Босые ноги твердо стоят на светлых досках паркета. Шаг. Поворот… Глаза закрыты. Ран учит Лиера видеть без зрения…

Выпад!

Поворот…

Завораживающе-красиво. У мужчины движения отточенные, четкие, совершенные. У мальчика – еще по-детски мягкие, неуверенные. Но он старается, нахмурив от усердия темные брови. Маленькая копия своего отца. Вот так, с закрытыми глазами, он был удивительно похож на него, даже хмурился так же, как Ран. И только когда распахнет темные ресницы, можно будет увидеть не ярко-зеленые, а темно-синие радужки.

Выпад, пригнуться, поворот…

Оникс казалось, что учить его драться слишком рано. Но она не вмешивалась. Ран знает, что делает.

Шаг… поворот…

Губы Рана изогнулись в улыбке. Значит, снова услышал ее, а ведь Оникс стояла так тихо! Или почувствовал? Он всегда ее чувствовал…

Она скользнула назад, в приоткрытую дверную створку. У нее так много дел!

Ран нашел ее в овальной гостиной, сел в кресло, вытянув ноги. Мальчик, копируя отца, тоже вошел степенно, но потом не выдержал, сорвался, бросился к Оникс.

– Мама! Мы сегодня учились слушать, как пума! И двигаться, как летящий ястреб!

– У тебя получается? – Оникс пыталась сдержать улыбку.

Лиер осторожно покосился на отца. Вздохнул.

– Не очень. Я пока не слышу, как пума.