«Сегодня днем я имел удовольствие лицезреть брачные игры лошадей Прерикон (так я их назвал), а несколько позже и сам процесс спаривания. Он, впрочем, ничем не отличается от аналогичного процесса у обычных лошадей. Куда больший интерес представляют брачные игры: жеребец гонится за избранной им кобылой, чтобы затем сбить ее с ног и немножко повалять мордой. Совокупление между ними происходит, когда кобыла поднимается. Иногда погоня повторяется насколько раз, прежде чем дойти до своего логического финала. Если кобыла сдается слишком быстро, самец оставляет ее и выбирает другую самку, пока, наконец, не находит себе подходящую. Такие поиски происходят по несколько раз за день, не потому, однако, что жеребцу требуется отдых, но потому, что за один гон беременной может ходить только часть из самок табуна. Это кажется мне вполне обоснованным, так как логично предположить, что скорость перемещения табуна по прериям снижается тем больше, чем больше кобыл покрыто жеребцом. Также я полагаю, что в разные сезоны половая активность самца снижается или, наоборот, повышается по аналогии с большинством млекопитающих и, в частности, с человеком, пик активности которого припадает на весенний период.

В своем наблюдении нескольким кобылам я уделяю наиболее пристальное внимание. Судя по грузности их живота и малой подвижности, они пребывают на последних стадиях беременности и очень скоро должны понести. Что примечательно, эти кобылы дни напролет лежат, тогда как остальные кони даже спят, стоя по ночам. Жеребец приносит им травы, собранные на лугах, чтобы они кормились. Уверен, обе мои сестры, равно как и многие из женщин, нашли бы такую заботу крайне романтичною, — меня же данное занимательное обстоятельство привлекает в первую очередь как проявление высокого интеллекта лошадей Прерикон. Ваш покорный слуга с нетерпением ждет момента родов, чтобы во всех подробностях запечатлеть его на бумаге и таким образом донести до вас, благодарных читателей!»

И, наконец, заключительная запись дневника Шарля Тюффона, которую, уверен, многие благодарные читатели с нетерпением ожидали:

«Я пишу эти строки, а рука моя дрожит от крайнего восторга, разбрызгивая чернило по бумаге. Видите ли, свершилось! Одна из кобылиц разродилась сегодняшним вечером. Кони по этому поводу почти всю ночь ржали и скакали, как обезумевшие, конечно же, на удалении от роженицы, где они не могли ей навредить. Табун образовал вокруг нее кольцо из своих тел, словно защищая новорожденных жеребят и их мать от возможной угрозы извне, ума не приложу, однако, что может угрожать этим прекрасным и грациозным гигантам? Я прямо тогда же хотел спуститься вниз и рассмотреть детенышей вблизи, но Брэндон уговорил меня повременить, пока пыль от копыт не уляжется. Следопыт был настойчив и как никогда серьезен. Хорошенько поразмыслив и взвесив его аргументы, я уступил. Он, кажется, боится, чтобы со мной чего-нибудь не случилось. Без сомнений, дело не в заботе обо мне, но в беспокойстве за себя и за сына. Я его не осуждаю и понимаю, что его волнения более чем оправданны, но ничего не могу с собой поделать, долг зовет меня и мне ничего не остается, кроме как сложить голову под копыто во имя науки, понадеявшись на удачу. (Сложить, уж надеюсь, в переносном смысле — голова мне еще пригодиться!) Итак, решено, нет сил больше тянуть, — это случится завтрашним же утром… Вернее, уже сегодняшним: первый контакт человека и лошади Прерикон! Вам остается только пожелать мне удачи, мои дорогие, — только пожелать мне удачи…»