Ветер обхватил ледяными пальцами дверь и с такой силой прихлопнул её к дверному проёму, что я испугался, как бы не порвался кожаный ремень, служивший петлями. Опять через каждую щель в тяжелых ставнях и через дверь проник яркий, слепящий свет, последовал очередной раскат грома, который, казалось, сотряс весь постоялый двор.

Пока мы все ошарашенно рассматривали темную фигуру, был слышен лишь свист ветра. Здесь и там я видел, как кто-то осеняет себя знаком троицы и целует идолов, или слышал, как наемник взывает к богу, о котором здесь едва ли кто когда-либо слышал.

Мгновение она стояла неподвижно, позволяя нам хорошо себя разглядеть. Полуночно-синего цвета плащ, тяжелый и мокрый от поездки верхом в одну из самых ужасных снежных бурь десятилетия, не скрывал ее женственности; мокрая ткань скорее даже подчеркивала ее формы.

Капюшон был натянут глубоко вперёд, открывая в сумеречном свете оставшихся свечей вид на округлый, решительный подбородок и пухлые губы, которые сейчас были сжаты в тонкую линию. После верховой поездки в такую метель я бы тоже был не в лучшем настроении.

Ее кожа была бледной — белой, словно снег, который грозился погрести под собой этот удаленный постоялый двор. Длинная накидка скрывала ее тело до самых мысков кольчужных сапог, и, несмотря на все маленькие снежинки, что опустились на накидку, был заметен тот темно-синий блеск, которым славится мифрил.

Прежде всего, в глаза бросалась рукоятка меча бастарда, торчащая из прорези в накидки над ее левым плечом. Серебряная голова дракона находилась выше ее собственной; тёмная кожа, обмотанная вокруг рукоятки, вела к гарде, состоящей из двух лап, чьи серебряные когти казались в мерцающих тенях слишком настоящими, а глаза дракона были угрозой из тёмного рубина. Когда она подняла руку, откинула капюшон и распахнула плащ, огонь святого Эльма пробежал по рукоятке и через всю фигуру, окутав ее в черно-синее свечение.

Ее бледное лицо было не менее впечатляющим, чем ее появление. Классическая красавица, даже если её глаза пылали красным светом. Открывшиеся взору волосы были заплетены в косу; серебристо-белые, казалось, они светились изнутри в свете огня святого Эльма. Альбино, или одна из легендарных фей.

Доспехи, которые предстали перед нами в распахнутом плаще, относились к тем сокровищам, которые могли стать причиной раздора между королевствами: кольчуга из мифрила, прекрасная и мягкая, как шелк, и едва ли тяжелее кожи; как темно-синий поток, она струилась по её формам, окутывая, словно в пламя.

Грифон мерцал в звеньях на ее груди, то вспыхивая, то потухая, и снова показываясь в ритме ее дыхания.