— Да, это то, что следовало найти, самая ценная вещь в этом хранилище. Только не позволь мне прикасаться к этим костям.

— Это важно? — удивился Най и на всякий случай чуть отпрянул.

— Важно. Выкинь из коробки все кости, кроме солнечного знака.

— Я хранил эти игральные кости много лет, барон, — признался казначей. — Не самая большая ценность, но выглядят неплохо, тем более полный комплект. Дорогая коробка окована серебром, да и сами фишки, похоже, вырезаны на драгоценном камне.

— Можете забрать все, кроме одной.

— Да зачем они мне, я не игрок.

В ответ я протянул Наю мешочек со своими костями и велел разложить в коробочке. Камни заняли места каждый в своем углублении, и весь полный Арх словно засветился, просиял так, будто только что начищенное серебро.

Тром ждал нас на площади, сидел на каменных перилах, нагретых жарким летним солнцем. Старик прикрыл глаза и как бы прислушивался к тому, что происходит вокруг. Увидев меня и мальчишку, выходящих из ворот дворца, он вскочил со своего места и, чуть ссутулившись, побежал к нам.

— Капитаны булгальских кораблей подрядили всех своих плотников, чтобы те помогли нам починить корабль. У нас есть запасные паруса и снасти. Я не дождался твоего появления, мальчик мой, и сказал, чтобы Ханх устанавливал котел с камнями. У команды уже руки чешутся.

— Это хорошие новости, старик. Очень хорошие. Я опять говорил с нейфами. Най нашел последний солнечный знак, а отрешенные сказали мне, что с ним делать. Я должен отправится в пустыню и сиять печать с чертога богов. Открыть древнюю обитель и возвестить их приход.

— Это хорошая новость, но боюсь, что жрецы не потерпят, не поверят в новый приход богов. Будет война, будут смуты, новые беды.

— Что ты предлагаешь, Тром? Выбросить эти камни? Разбить их?

— Я не знаю, надо посоветоваться с остальными.

— Я сам скажу команде, что это будет очень опасное и рискованное путешествие. У нас не много золота, не много припасов, да и путь, судя по всему, не такой уж далекий. Если верны слова Орадана, то при попутном ветре мы долетим туда дней за пять-семь.

— А сам-то ты готов к такому путешествию?

— Следующей беседы с нейфами я могу и не выдержать. Или лоб себе разобью, или в бараний рог меня скрутит.

Иридин Гурымей лежал на полу мастерской. Руки его были связаны, ноги прикованы цепью к железному крюку, вбитому в каменные плиты. Отшельник Чурма стоял рядом, шлифуя камнем металлический шлем очень сложной, непривычной формы, словно головной убор а не боевой атрибут.

— Долго ты еще намерен держать меня в этой башне? — спросил Гурымей, стискивая зубы.