– Ну и пусть, – насупилась Акрилла и закрылась очередным романом. – Подумаешь, какая-то крестьянка! Она ему скоро надоест. Зато больше меня уважать будет.

– Если бы ему некого было уважать, – засмеялась Камилла, продолжая надругательство над леденцом. – Он бы просто сходил лишний раз пообщался с наставником. С тобой он связался потому, что ему не с кем было потрахаться. А как только нашел с кем, так и забыл о твоем существовании.

– Так уж и не с кем, – возразила Акрилла. – Вон, Вероника его чуть не силком к себе тащила, все хотела посмотреть, какой же он в постели. И что, пошел? Не пошел. За мной стал ухаживать.

– Ага, – фыркнула Вероника. – Поухаживал, понял, что тебе ничего больше не надо, и нашел себе крестьянку. Ты что, до старости намерена носиться со своим целомудрием?

– Не твое дело, – надулась Акрилла. – Может, я просто еще не нашла достойного кавалера.

– Вы посмотрите! – издевательски посочувствовала Вероника. – Нет для нашей Акриллы достойного! Принц ей, видите ли, не подошел!

– Попади она сюда год-два назад, – усмехнулась маркиза Ванчир, – фиг бы она сохранила свое целомудрие. Его величество пригласил бы и отымел не спрашивая. И отказаться бы не рискнула. Даже рада была бы. А тут перед Мафеем выпендривалась… Эй, Сюань! Вот ты бы стала ломаться, если бы за тобой принц ухаживал?

– Что есть «ломаться»? – не поняла юная невольница.

– Это вот так, как Акрилла. Мафей к ней и так, и этак, а она с ним трахаться не хотела.

– О! – поняла Сюань. – Мафей хороший. Милые ушки. Почему не хотела трахаться?

– А ты бы хотела?

– Если господин его величество разрешить.

– Дамы, прекратите развращать молодежь, – подала голос Эльвира. – Его величество не разрешить… Тьфу ты, не разрешает. Говорит, ей рано. И может рассердиться, если что.

– И что он нам сделает? – хмыкнула Камилла.

– Попросит ее величество разобраться с его придворными дамами, – невинно пояснила Эльвира. – И мало не покажется. Двадцать отжиманий и час занятий на плацу.

Дамы дружно захохотали, представив себя на плацу, но развращать молодежь перестали и переключились на более мирные темы – стоит ли новая помада Камиллы тех денег, что она за нее отдала, а также войдет ли в моду оригинальная прическа ее будущего величества, подобно тому, как вошли в моду Ольгины штаны. С прической разобрались сразу, единогласно решив, что человеку, имеющему два глаза, такая прическа будет просто мешать. А о помаде спорили бы еще долго, если б их не прервали самым неожиданным образом.

Дверь внезапно отворилась, словно от хорошего пинка, и в дверном проеме возник, шатаясь и держась за косяк, пьяный в хлам принц Мафей. От наблюдательных дам не ускользнуло и то, что в ухе его высочества красовалась золотая сережка, которой еще утром не было, а волосы на висках были заплетены в две тонкие косички, скрепленные на концах нефритовыми заколками в виде птичек. Юный принц повел глазами по комнате и заплетающимся языком выговорил: