– Вот теперь произошло именно то, что и требовалось, – беззаботно пояснил Доктор, оглядываясь, обо что бы вытереть руки, но не нашел ничего лучше, чем собственные штаны. – Кто-то тебя держит. И кто-то очень крутой, судя по тому, как резко изменилась реальность. Так что я тебе больше не нужен и могу спокойно вернуться к своим пациентам, к моим родным коматозникам, психам и умирающим. А ты для практики попытайся нащупать направление и проводить меня на выход. Можешь даже сам подняться, но я бы тебе не советовал. Больно будет.

Кантор чуть не свернул себе шею, с грехом пополам утираясь плечом, и кивнул:

– Пойдем. Только я, наверное, все-таки поднимусь.

– Как хочешь, – пожал плечами мальчишка. – Ну, куда?

– Туда, – уверенно махнул рукой Кантор.

– Верно, – кивнул Доктор, – пошли.

Некоторое время они молча шагали бок о бок по раскисшему талому льду, перемешанному с грязью. Потом Кантору надоела тишина, которую нарушало только противное хлюпанье и чавканье под ногами. От этого мерного чавканья ему опять начало казаться, что он сходит с ума. Хотя, если подумать, в Лабиринте это невозможно. Вернее, в Лабиринте невозможно было быть нормальным. Или, еще вернее, чувствовать ту неясную черту, что разделяет рассудок и безумие. Как бы то ни было, молчать было тягостно, и Кантор спросил первое, что пришло в голову:

– Доктор, а как ты видишь меня сейчас? Или я все время кажусь тебе ребенком?

– Нет, – охотно ответил тот, – ты каждый раз другой. То старше, то моложе, то с татуировкой, то без. Даже лицо меняется, не говоря уж о прическе и одежде. К примеру, сейчас ты коротко пострижен и на тебе крутые байкерские покрышки. А в пустыне был совсем голый, но очень лохматый. А что?

– Ничего, просто интересно. А что такое «байкерские покрышки»?

– Это такой… специальный костюм. Вряд ли я могу тебе более доступно объяснить.

– Да ладно, не важно. Это я так, чтобы не молчать.

– Нервничаешь? – удивленно приподнял брови Доктор.

– Не то чтобы…

– А что?

– Ощущение, что я с ума схожу, – честно признался Кантор, поскольку молчать не было сил, а врать в Лабиринте он не мог.

– Это тебе только кажется, – утешил его Доктор. – Ты, наверное, просто никогда не бывал в Лабиринте подолгу. За исключением того случая, когда завис здесь пять лет назад. Не привык к этим сдвигам реальности, вот тебе и кажется, будто сходишь с ума. А на самом деле у тебя на удивление прочная психика. Гибкая и потому прочная. Улавливаешь?

«Да уж, гибче некуда», – подумал Кантор, снова вспомнив задушевную беседу с толстяком Тедди. И, усмехнувшись, продолжил разговор: