– Как вам сказать… Уже то, что он перестал от них шарахаться, само по себе означает, что он изменился. А в целом… Немного. Стал спокойнее, терпимее… мягче как-то… и еще… я только сегодня заметил, и не знаю, стоит ли ему об этом говорить… У него скачет искра.

– Что это значит? Ты можешь найти более понятный термин?

– Я не знаю, как это правильно называется. Понимаете, это не совсем Огонь… а как бы маленькая искорка, она то вспыхивает, то гаснет… Я боюсь ему сказать, боюсь дать напрасную надежду…

– Не говори, – посоветовал региональный координатор, – подожди чего-нибудь более… устойчивого.

– Пообщались бы вы с ним сами, мэтр, – со слабой надеждой попросил Пассионарио. – Как у вас только хватает сил столько лет не видеться с сыном из-за каких-то дурацких служебных ограничений…

– Не твое дело, – оборвал назревающую нотацию наставник. Может, мальчишка в чем-то и прав, может, так действительно нельзя, и возможно, ему доведется увидеть собственного ребенка, только когда его опять позовут на опознание тела… но все же… правильно – не его сопливого высочества дело, и не хватало, чтобы региональный координатор Рельмо выслушивал нотации от инфантильного полуэльфа! – Лучше посоветуйтесь с Мануэлем и вот над чем подумайте. Может, кстати, его это хоть немого утешит, а то он вечно жалуется, что не в состоянии уследить за вами обоими. Я избавлю его от необходимости присматривать за Диего, если вы сможете устроить так, чтобы этот сорванец остался там, где он сейчас находится. При дворе Шеллара или просто в объятиях своей переселенки – словом, там, где за ним не надо будет присматривать… Чего ты улыбаешься, паршивец!

– Вы полагаете, – еще шире улыбнулся паршивец, – такое место на земле вообще существует?

– Будут у тебя когда-нибудь свои дети, посмотрю я на тебя. Это серьезно, пойми. Если к нему действительно вернется Огонь… Ты же сам знаешь, что такое бард на поле боя. Жертвенная курица. Лучшее, что он может, – это красиво умереть, вдохновив товарищей своим примером. Я этого не хочу. Он у меня один.

– Да разве этого кто-нибудь когда-нибудь хочет? – Пассионарио мгновенно помрачнел, наглядно демонстрируя переменчивость настроения, свойственную эльфам. – А почему-то всегда именно так и получается… Я что-нибудь придумаю, мэтр. Лишь бы только Кантор не догадался, иначе сами знаете, назло всем пойдет и торжественно сложит голову за свободу родной Мистралии, просто из противоречия.

– Знаю, конечно, поэтому придумывай аккуратно и с умом. Можешь с Шелларом посоветоваться, в этом вопросе разрешаю.