— Сам угадай, — невесело ухмыльнулся Пассионарио. — Ты же у нас догадливый.

Король помолчал секунды три и неожиданно рассмеялся.

— Он думает, что Кантор — это ты? И никто его до сих пор не разуверил?

— А кому это надо? Его проблема, пусть что хочет, то и думает. Он же вслух своими догадками ни с кем не делится. Что ж, раз твои загадочные моральные принципы не позволяют тебе пользоваться своим положением для вразумления подданных… хотя я ничего не имею против подлого отравления нежелательных союзников… попробую поговорить с Кантором. Ты не знаешь, в каком он расположении духа? Не пошлет он меня прямо с порога?

— Не знаю, посмотри сам. Когда я в последний раз его видел, Кантор собирался потренироваться и выглядел деловитым и сосредоточенным. Но есть одно «но». Мне кажется, Кантор что-то подозревает. Я не давал к этому никакого повода, но он явно почуял подвох.

— Может, все-таки вернее было бы сломать ему ногу? — сам себя вопросил вождь и идеолог.

— Вернее было бы, — неожиданно агрессивно вмешалась королева, — позволить ему жить так, как он считает нужным! Нельзя запретить воину сражаться только потому, что вы опасаетесь за его жизнь! Ни один уважающий себя воин не поколеблется перед выбором между жизнью и честью, а вы так бессовестно лишили Кантора этого выбора! Неужели вы думаете, что, лишившись чести, он скажет вам «спасибо» за жизнь?

— Да пусть он подавится своим «спасибо»! — огрызнулся Пассионарио. — Можно подумать, кто-то ждет от него благодарности!

— Я не думаю, что его честь настолько сильно пострадает, — примирительно заметил король, жестом заставляя собеседников замолчать. — И попрошу впредь не поднимать эту тему. Кантор свободно ходит по всему дворцу, и никто не может сказать со всей уверенностью, когда и у какой двери он может оказаться.

— Он что, подслушивает под дверями? — вознегодовал мистралиец. — Кантор не станет так поступать!

— Очень даже станет, поскольку я ему это приказал.

— Так он еще и стучит? — ужаснулся предводитель повстанцев. — Или он забил на твой приказ? Кантор никогда в жизни не станет стучать! У мистралийцев нашего поколения это уже в крови!

— Тем-то и ценен Кантор, — ухмыльнулся король, — что он не станет стучать о всяких мелочах. Кто с кем спит, кто стянул казенное белье, кто отозвался обо мне непочтительным образом и о прочем никому не нужном мусоре. Но если он наткнется на реальную опасность, настоящий заговор или действительно ценную информацию, у него не хватит духу скрыть от меня столь важные сведения. Кантор самостоятельно фильтрует все услышанное и экономит мое время. И как же не ценить такого служащего!