— Ну, ты суслика своего помнишь? — выдавил Жак, неуверенно озираясь в поисках поддержки.

— Вот примерно тот же случай… — вздохнула Зинь.

— Короче говоря, это и есть Диего, — решительно выпалил Элмар, кивая на кусачую рептилию.

— Ой, мамочки!

— Ну да, вот и мы о том же…

— Да как же так? Ребята, вы меня точно не разыгрываете?

— Делать нам больше нечего! — сердито огрызнулся Мафей. — Я сам видел, как мэтр Алехандро… вот это с ним сделал…

— Мне очень жаль… — виновато добавил мистралиец с косой. — Я… неправильно его понял… Не то подумал…

— Словом, если и ты не сможешь его как следует пожалеть и поцеловать, то все, полный демонтаж ему пришел… — разъяснил Жак.

— Мы бы к тебе не стали обращаться, — добавил Элмар, — но ни у кого больше не получилось. Кира — дама безжалостная, Тереза на работе и будет там до утра, Зинь боится змей, Эльвира вовсе в обморок упала, для Азиль магия какая-то неподходящая, а Жак не того пола…

— Господи… — Ольга осторожно приподняла грозную оскалившуюся кобру и поставила себе на колени. — Да что ж это делается… Что у вас за мир чокнутый! С человеком ни за что ни про что вот такое сделали, и даже не жалко никому!

Поцелуй пришелся в самый кончик носа, в опасной близости от зубов, но в порыве сострадания Ольга не обратила на это внимания.

— Сработало! — радостно взвизгнула Зинь. — С первого раза! Ну, подружка, ты отчаянная!

Что «сработало», Ольга и сама заметила и только теперь вспомнила, как оно было в прошлый раз. И запоздало сообразила, что не надо было держать животное в руках. На этот раз стул попался крепкий, и резко увеличившаяся в размерах жертва рассеянного мэтра Алехандро просто скатилась на пол, весьма увесисто об этот самый пол треснувшись.

— На стол надо было… — подала запоздалую идею рассудительная королева.

В следующий момент восторженные вопли сочувствующих потонули в потоке отборного мата, коим ушибленный кабальеро отпраздновал свое чудесное спасение.

Элмар быстро шагнул вперед и зажал ему рот ладонью, намертво припечатав голову к полу.

— Наш товарищ хотел сказать, — перевел он гневное мычание ущемленного в правах товарища, — что он возмущен подобным обращением, невыразимо благодарен Ольге и очень больно ушибся. Я правильно излагаю?

Диего притих, но, едва ему вернули право голоса, тут же возмущенно заявил:

— Вранье!!! Нет, Ольге я вправду благодарен, а все остальное — вранье! Ни хрена себе — «возмущен»! Да я сейчас этого рукосуя бесхребетного удавлю на его же крысином хвостике!