— Но, может быть…

— Макс, даже я не могу, а ты тем более. Пойдем же.

Рельмо насильно заставил себя отвернуться и сделать несколько шагов прочь от невидимой стены.

— Ну хоть на всякий случай может стоит попробовать? Может, хоть частично да проклянется?

— Если бы ты или я могли сами соразмерить надлежащее и излишнее, возможно, твое проклятие и пробилось бы через этот излишек. Но нам не дано, так что лучше не пытайся. А то еще возвратку схлопочешь.

— Даже так? — Макс замедлил шаг, и Дэн решительно подтолкнул его, словно опасался, что кузен сейчас опять остановится, а то и назад побежит. — Ты хочешь сказать, что этот «постановщик» в своем праве и Шеллар заслужил вот такое издевательство?

— Повторяю, я не могу определить, что он заслужил, а чего нет. Но он совершенно точно сделал нечто такое, что дало «постановщику», как ты говоришь, определенную власть над ним и определенное право на расплату. Не знаю, превысил ли он его, и если да, то насколько, но оно есть, и открыться для твоих проклятий он может, только если действительно выйдет за рамки своего права. Которые, сам знаешь, не мы ставим, и не он, и видеть их у нас не хватает квалификации. Ну не тащить же сюда дядю Молари, чтобы он тебе разглядывал условия для проклятия!

Макс тихо выругался и со злости пнул попавшуюся под ноги консервную банку.

— Ну что, что он ему сделал? И когда успел?

Дэн промолчал. Даже плечами не пожал. Дескать, я понял, дорогой кузен, вопрос риторический, а ты не такой дурак, чтобы ждать на него ответа.

— А сглазить?

— Ты же все равно его не видишь. Да и важно ли это? Если вы спасете того беднягу, он все равно узнает правду и утешится, а ложные воспоминания перейдут в категорию бреда или галлюцинаций. А если он умрет, какая ему разница?

— А если он опять, как в прошлый раз, призраком станет?

— Макс, ты смотри хоть его-то не сглазь между делом.

Рельмо спохватился и принялся торопливо колдовать защиту от сглаза, хотя в глубине души почему-то чувствовал, что зря старается. Ни его сглаз, ни защита от оного не сыграют сколь-нибудь значимой роли в судьбе несчастного короля, от которого в самый неподходящий момент вдруг отвернулась воровская удача.

Проснувшись, он все же не выдержал и сбегал проверить, на месте ли Мафей. Хоть и понимал, что ведет себя глупо, и заранее чувствовал себя последним идиотом и клиническим параноиком, но все же не успокоился, пока не убедился — мальчишка спит в своей постели и даже не догадывается, что с ним вытворяют в чужих снах.

На обратном пути Макса вдруг посетила мысль, что Кира до сих пор ничего не знает и именно ему предстоит ей все объяснить. А потом еще силком удерживать за руки, чтобы не бросилась спасать и мстить, едва услышав о судьбе любимого супруга.