– Что «и»?

– Договаривай.

– Нечего договаривать! Сначала, увидев благодать, подумал, что очень серьёзен, а после твоих слов передумал.

– Вот и я ночью передумаю, чурбан бесчувственный.

– Пойдём, выходить пора.

– Не переживай, ты, как самый важный родственник, – последние слова прозвучали язвительно, – будешь последним поздравлять.

– Да посмотри, вон уже стихийники выходят, неудобно. Пошли, не капризничай.

Пока мы шли по храму, я думал о разыскном листе. Имена Рона и Агны прозвучали открыто, Хуго напишет отчёт… стоп, какой отчёт? Он сам епископ! Если только референт расскажет. А пусть! Лист поди забыт уже, и Нугар, сволочь, обещал прикрыть, но ему верить… Господи, о чём я думаю?! Свадьба же!

Молодые стояли на выходе в куче цветов и принимали поздравления. Лиза была права, стихийники ещё и не начинали поздравлять. К новобрачным по одному подходили простые комесцы. Стражники, ополченцы, мастеровые. Говорили речи, неумело целовали руку Агне, пожимали руку Рону, хлопали по плечу или обнимали – кто во что горазд и как близко они были знакомы.

Я успел заметить удивлённое лицо Асмильды при виде такого панибратства, как вдруг перед Агной и Роном возникла растрёпанная Гиля. Бледная как смерть и с лихорадочным взором.

– Поздравляю вас, ваша милость, – обратилась она к Рону и язвительно поклонилась. Потом поклонилась Агне: – И вас, ваша милость, тоже поздравляю.

– Гиля! – встревоженно воскликнула Агна.

– Молчи, баронская подстилка! – истерично взвизгнула Гиля, отпрыгнула и развернулась к народу: – Ненавижу вас всех! Благородных, магов и всех, кто перед ними пляшет! Вам! Всем! Только графинь подавай да принцесс перезрелых! А вы, местные шлюшки! Только и мечтаете о магах и баронах. Помечтайте, им нет до вас дела! Вон, – Гиля показала пальцем на меня, – вырядился, сверкает и стоит со своей шлюхой, радуется. Ненавижу вас всех! Чтоб демоны вас побрали! Весь замок, всё баронство проклинаю! А тебя, Агнар, с твоей графиней проклинаю отдельно! Пусть вас демоны вечно жарят! Проклинаю собственной смертью!

С этими словами она выхватила из складок платья узкий стилет, приставила к груди, надавила на рукоять и… отчаянно взвизгнула и разжала ладони. Стилет со стуком упал на землю. На платье расплылось небольшое пятнышко крови.

Повисла оглушающая тишина. Женщина удивлённо посмотрела на руки, на стилет в пыли, истерично захохотала и побрела, шатаясь, в сторону крепостных ворот прямо сквозь толпу. Её руки дрожали. Люди перед ней стремительно расступались. Здесь очень серьёзно относились к проклятиям.