Отец сел в экипаж первым. За ним – дочь, Чума. Льняная сорочка, единственная ее одежда, была в пятнах пота, коротко остриженные волосы ежиком стояли на голове, губы растрескались от жара. Тело покрывали гноящиеся язвы, пустулы и бубоны.

За ней полез ее брат, Голод. Худой почти до прозрачности, он терял на ходу волосы и ныл:

– Чумми, не капай везде, ты же не одна здесь сидеть будешь.

Красноглазая Боль влезла в экипаж следом, а за ней, поигрывая бронзовыми мускулами, вскочила Война. Рессоры экипажа прогнулись и застонали под ее весом. По лысой голове и лицу Войны змеились шрамы, старые и свежие. Ее руки оставляли кровавые отпечатки на дверце кареты, на сиденьях, на всем, к чему прикасались.

Последним в экипаж влез Страх. Он запер дверцу и постучал в переднюю стенку. Сидевший на козлах человек – больше похожий на труп в шляпе-котелке – щелкнул кнутом. Четыре вороных жеребца, чьи шкуры были начищены до зеркального блеска, сорвались с места и понеслись.

– А девчонка-то… София… я слышала, она тебя победила. Одолела тебя, – сказала Страху Война.

Страх изогнул бровь:

– Как будто тебе не случалось проигрывать сражений.

Война широко ухмыльнулась, отчего все шрамы на ее лице натянулись, а свежие лопнули и закровоточили.

– Я сама – одно сплошное сражение, братишка, – отозвалась она.

Всю дорогу отец и его отпрыски обменивались новостями. Войну радостно поздравляли с успехами в Нижних Землях, а Чума лишь застенчиво улыбнулась, когда речь зашла о новой эпидемии.

Примерно через час экипаж остановился, и вся семейка выбралась наружу. Они оказались на вершине, походившей на обломок зуба: с одного края торчали острые высокие скалы, зато с другого была ровная площадка. Пока кучер расстилал на площадке покрывало для пикника, Страх подвел своих сестер и брата к краю. Горный склон отвесно уходил вниз.

Страх сделал глубокий вдох и ударил себя кулаком в грудь:

– Мне здесь нравится. Воздух чистый. Соседи приятные. Вон, взгляните… – Он показал на струйку дыма, что поднималась между кронами деревьев. – В лесу живет старуха. А жилищем ей служит пряничный – в прямом, а не в переносном смысле – домик. – Потом он показал им городок – из-за леса виднелись церковная колокольня и шпиль ратуши. – А вон в том замечательном поселении обитает одна вдова. С дочерью. У малышки чудесный плащик с капюшончиком кроваво-красного цвета. И она просто обожает навещать свою бабушку. – Затем он повернулся в сторону моря и кивком указал на высоченную башню, которая серела на скалистом берегу. – В той башне живет девушка, совсем одна. Я вижу ее иногда по ночам, когда она сидит у окна и расчесывает длинную косу. Так что… я бы с удовольствием осел здесь. Пустил, так сказать, корни.