Светлый фон
- Сейчас, - змеемордая улыбнулась. - Три, два, один!

В следующий миг Ямми сложило пополам от жуткой боли в животе. Он никогда такого не испытывал. Сильная, резкая боль внутри, которая просто скручивала внутренности, и даже его болевой порог не мог совладать с таким. Казалось, все органы перекручиваются и вываливаются, а боль только нарастала.

В следующий миг Ямми сложило пополам от жуткой боли в животе. Он никогда такого не испытывал. Сильная, резкая боль внутри, которая просто скручивала внутренности, и даже его болевой порог не мог совладать с таким. Казалось, все органы перекручиваются и вываливаются, а боль только нарастала.

- Это называется диарея, - сказала она. - Советую поторопиться к туалету, иначе твои белые штаны станут коричневыми.

- Это называется диарея, - сказала она. - Советую поторопиться к туалету, иначе твои белые штаны станут коричневыми.

Больше слушать ее он не стал, а поспешил в сторону, где вроде как находилась уборная, ну или он очень надеялся на это.

Больше слушать ее он не стал, а поспешил в сторону, где вроде как находилась уборная, ну или он очень надеялся на это.

Самое странное, что он услышал, когда убегал.

Самое странное, что он услышал, когда убегал.

- Так ему и надо, - рассмеялась Лоли. - Неплохо ты его.

- Так ему и надо, - рассмеялась Лоли. - Неплохо ты его.

- Ага, неудачники должны страдать, - поддержала подругу Меноли.

- Ага, неудачники должны страдать, - поддержала подругу Меноли.

- О чем это вы? - с фальшивым удивлением произнесла змеемордая. - Вас я тоже отравила. Может, я и не хочу, чтобы Ямми превратил вас в лепешку, но вы же не думали, что из-за этого провокация Эспады сойдет вам с рук?

- О чем это вы? - с фальшивым удивлением произнесла змеемордая. - Вас я тоже отравила. Может, я и не хочу, чтобы Ямми превратил вас в лепешку, но вы же не думали, что из-за этого провокация Эспады сойдет вам с рук?

А затем знакомые звуки боли и жуткий смех, раздающийся в коридоре...

А затем знакомые звуки боли и жуткий смех, раздающийся в коридоре...

 

 

- Ну и жуть была, - поежился мужчина.