— Заперся в своей комнате и никого не хочет видеть, господин Акций, — охотно ответила невольница. — К нему господин Сциний приходил, так его высочество даже с ним разговаривать не пожелал.

Оказавшись на галерее второго этажа, врачеватель поинтересовался:

— Куда идём?

— Её величество уже в спальне, господин Акций, — пояснила собеседница. — Государыня весьма утомилась за день и соизволила уйти отдыхать пораньше. Но вас она приказала привести к ней в любое время.

У дверей комнаты их встретила озабоченная Пульчита.

— Хвала богам, наконец-то вы пришли, господин Акций. А то меня опять за вами послали. Подождите, я доложу её величеству.

Через пару секунд после того, как невольница скрылась в спальне, оттуда донёсся недовольный голос Докэсты Тарквины Домниты.

— Пусть заходит!

За окном, прикрытым полупрозрачными шторами, стремительно угасал день, поэтому в комнате уже горели два масляных светильника, освещая широкое ложе с цилиндрическими подушками, стоявший у стены сундук, большое серебряное зеркало, низенький столик с разложенными на нём скляночками и сидевшую на табурете императрицу без парика. Редкие, тускло-серые волосы с обильными нитями седины падали на плечи, прикрытые лёгкой накидкой. Её отмытое от косметики лицо показалось лекарю осунувшимся и каким-то резко постаревшим. Внезапно он почувствовал, как душу заполняет нежность к этой знатной, властной, но такой несчастной женщине.

— Оставьте нас, — тусклым голосом приказала она.

Застывшая у входа Пульчита и ещё одна расправлявшая одеяло рабыня, низко поклонившись, торопливо покинули комнату.

— Господин Акций, проследите, чтобы нас никто не подслушал, — всё тем же ровным и безжизненным тоном велела государыня.

Кивнув, врачеватель резко выглянул в коридор.

Невольницы, сбившись кучкой возле перил шагах в десяти от двери, недоуменно уставились на хмурого любовника хозяйки.

— Всё в порядке, ваше величество, — доложил он, прикрывая дверь.

— Это вы сообщили принцу Вилиту о письме из Канакерна? — полувопросительно, полуутвердительно сказала императрица.

— Да, ваше величество, — не стал отрицать очевидного охранитель её здоровья.

— Зачем? — с укором покачала головой Докэста Тарквина Домнита. — Его же теперь обвинят в укрывательстве беглой преступницы.

Царедворца, ожидавшего грандиозного скандала с криками, проклятиями и швырянием первых попавшихся под руку предметов, удивила и насторожила столь спокойно-безмятежная реакция темпераментной супруги Константа Великого. Видимо, гнев и раздражение схлынули ранее, и она просто от них устала, но явно не успокоилась.