Запечатывать не стала. Воск — слишком хрупкий материал, и ещё, неизвестно, каким способом хозяин публичного дома собирается передавать послание регистору Трениума.

Ополоснувшись до пояса и насухо вытеревшись уже изрядно засаленным полотенцем, девушка переоделась в ольвийский костюм и едва успела вернуть на место сдвинутую к стенам мебель, как владелец заведения принёс ей обед.

— Господин Якус решил устроить у нас ундиалии для своих друзей, — проговорил он, опуская на пол объёмистую корзину. — Я не знаю, когда смогу навестить вас, поэтому принёс еды на весь день.

— Хорошо, господин Птаний, — кивнула собеседница. — Занимайтесь своими делами. А я постараюсь вас зря не беспокоить.

— Рад, что вы меня понимаете, Орли, — благодарно улыбнулся отпущенник.

— Но вы же сможете завтра передать моё письмо? — с лёгкой озабоченностью поинтересовалась беглая преступница.

— Всё сделаем как надо, — заверил её мужчина, гордо заявив. — Я всегда выполняю свои обещания.

— Вот поэтому с вами и приятно иметь дело, господин Птаний, — сделала комплимент Ника, зная, что хозяин публичного дома весьма падок на лесть.

Наглядно подтверждая его слова о грандиозности праздника, в бордель вне графика завезли дрова и древесный уголь, а также пришёл целый караван носильщиков с корзинами, где, кроме разнообразных продуктов, были живые цветы и зелёные виноградные листья.

Мальчики Птания, тихо ворча и громко вздыхая, мастерили из них гирлянды, которыми украшали дом изнутри и снаружи.

Потом они с хозяином быстренько сбегали в ближайшую дешёвую мыльню, а вернувшись, начали наносить грим и облачаться в спецодежду.

В самый разгар сего тоже творческого процесса заявился Гортенз Броний Тан с двумя молодыми приятелями, подрядившимися усладить взор и слух участников ундиалий сценой из какой-то драмы.

Чуть позже пришли два вертлявых флейтиста, явно способных составить конкуренцию работникам заведения Лава Птания Сара.

Рассудив, что чем многолюднее, тем больше глаз, девушка перестала подходить к окнам, вновь попытавшись сочинить послание госпоже Ирдии Корнелле. Однако проникавшие в комнату звуки праздника мешали сосредоточиться.

Тогда беглая преступница, свернувшись клубочком, попыталась отстраниться от обрывков разговоров, музыки, песен, смеха и прочих звуков, превращая их в "белый шум". Только после этого она задремала.

Привычно очнувшись от тихого лязга открываемого замка, Ника удивлённо уставилась в заполнившую комнату темноту. Обычно рабочая ночь в борделе продолжалась до того, как небо начинало сереть в предчувствии рассвета.