— После того, как госпожа Юлиса, милостью богов, спаслась от бандитов, напавших на квартиру госпожи Константы, я отвёл её к одному своему знакомому, — пришёл на помощь возлюбленной принц. — У него просторный дом, где нашлась свободная комната. А поскольку в любви он предпочитает мужчин, её чести ничего не угрожало.

— И кто же это? — с жадным любопытством спросила собеседница.

— К сожалению, не могу вам сказать, госпожа Квантия, — вытирая салфеткой жирные губы, покачал головой юноша. — Я поклялся сохранить его имя в тайне. Он скромный человек и не жаждет славы.

Придворная дама насупилась, смешно поджав накрашенные губы.

В комнате воцарилось неловкое молчание, которое поспешил нарушить лекарь, поинтересовавшись у девушки: как давно она знает господина Канира Наша?

— До сегодняшнего дня я встречалась с ним всего один раз, — ответила та. — Но близкий друг моего отца господин Мерк Картен давно ведёт с ним торговые дела и считает его заслуживающим доверия человеком.

Племянница регистора Трениума с удовольствием повторила свой рассказ о неудачной попытке добраться до Империи через Рифейские горы, добавив несколько малозначимых, но любопытных подробностей.

Выслушав её, государыня возмутилась тем, что консулы Канакерна осмелились ввести в заблуждение Сенат Радла и императорскую семью.

— Не иначе, то письмо писал какой-нибудь пьяный писец, а консул просто приложил печать к папирусу, не проверив, чего там накарябал его нерадивый раб?

Охранитель здоровья и придворная дама дружно поддержали свою благодетельницу, из чего Ника поняла, что Докэста Тарквина Домнита не поставила их в известность о роли сенатора Аттила во всей этой истории. Акций всё знает от Вилита, но добросовестно изображает неведение перед царственной пациенткой.

Ужин затянулся и закончился уже в сумерках.

Перед сном девушка ещё раз с удовольствием ополоснулась и переоделась в короткую льняную тунику с широким воротом, которую служанки отыскали для неё в сундуке. Племянница регистора Трениума так и не привыкла спать голой.

Вернувшись в комнату, Ника отпустила невольниц, а когда одна из них стала устраиваться на матрасике у стены, заявила, что в её услугах не нуждается, поскольку ночной горшок из-под кровати в силах достать и сама. Рабыня что-то залепетала о приказе господина управителя, и девушке даже пришлось повысить голос, чтобы заставить её выйти вон.

На самом деле попаданка могла бы легко перенести её присутствие, если бы не опасалась ночного визита принца.

Что бы между ними здесь не произошло, это касается только их. В отличие от аборигенов, она просто не сможет предаваться любовным утехам в присутствии посторонних, пусть даже тех, кого здесь считают "говорящими орудиями труда".